Право жены при половом бессилии мужа искать нового супруга было отчасти признано законом, для этого требовалось официально установить, что супруг — импотент. Проводился следственный эксперимент, во время которого «семь добропорядочных женщин» (иногда «семь добропорядочных мужчин») должны были засвидетельствовать бессилие мужа. К делу дамы подходили с чрезвычайным усердием и пытались заставить несчастного доказать им, «что он мужчина», не только словами, но и решительными возбуждающими действиями, а результаты, в том числе и весьма натуралистичные описания, потом бесхитростно фиксировались в судебных документах. В одном из них рассказывается, как во время подобного суда в Йорке одна из «добропорядочных дам», дабы побудить некоего Джона «доказать, что он мужчина, обнажила груди и согревала и растирала пенис упомянутого Джона руками и побуждала его, насколько могла, показать свое мужество».

Бигамия в некоторых областях Германии допускалась фактически в XVI и XVII веках (официально закон о запрете конкубината был принят лишь в 1530–1577 гг.). После тридцатилетней войны, когда население страны значительно уменьшилось и возник большой недостаток в мужчинах, было дозволено «каждому человеку мужского пола вступать в брак с двумя женщинами». И это вполне объяснимо. Многоженство поневоле возникало из-за нехватки мужчин в странах, непрерывно участвующих в войнах. До XIX века оно имело место и среди донского казачества, где казак мог привести из далеких земель вторую жену и жить с нею с разрешения казачьего круга. Приходилось иногда неофициально «делить» одного мужчину на нескольких женщин и в ХХ столетии, когда после Второй мировой войны возвращался с фронта в деревню (или несколько деревень) всего один мужик, а семью и детей хотелось иметь многим.

Многоженство объяснялось и другими причинами. Впрочем, в XVIII столетии высшее общество решило проблему разнообразия в сексе весьма изящно. Свобода нравов и распространение адюльтера приводило к прямому обмену женами и мужьями на какое-то время.

«Вы жалуетесь, что вам неприятно скрывать нашу любовь… Все зависит от вас. Поверьте, дорогой друг, мой муж с удовольствием согласился бы совершить обмен на несколько недель, если бы вы уступили ему ваши права на вашу хорошенькую экономку. Приведите его в объятия этой достойной особы, и он отблагодарит вас тем, что все снова и снова будет приводить вас в мои объятия (Г-жа Мазоваль. Письма к любовнику, 1740).

«".Здесь очень в ходу обмен женами на несколько недель. Так однажды вечером я услышал, как один офицер говорил военному советнику: «Да, кстати, дорогой друг, когда я сегодня вечером приду к твоей милой жене, то предупреди ее, чтобы не брала себе на диван Верного Пастушка (вероятно собачку). А то как-то неудобно спать, и мешает он постоянно»» (Мюллер. Картины Берлина, Потсдама и Сан-Суси).

Но подобная свобода нравов бытовала только в высшем обществе. В других социальных слоях брачная мораль была иной, и адюльтер столь широко распространен не был.

ПРОДАЖА ЖЕН

Своеобразная ситуация сложилась в том же XVIII столетии в Англии, где бигамия превратилась в истинное бедствие. Вступить в брак там было чрезвычайно легко. Многие лондонские церкви, как, например, церковь св. Джеймса на Панкрасе, специализировались на «быстрых браках», и священники, служившие в приходах, свободных от высшего церковного надзора, совершали обряд бракосочетания без лишних вопросов, часто ночью и в местах, отдаленных от места проживания жениха и невесты. Но самые быстрые и дешевые браки заключались на лондонской Флит-Стрит, где на стенах домов были развешены объявления «Брак заключается здесь».

«Еще в начале XVIII века перед тюрьмой Fleet взад и вперед расхаживал человек и спрашивал проходивших: «Не желаете ли венчаться?», подобно тому, как теперь на площадях зазывалы приглашают публику посетить зверинец или музей восковых фигур. Над дверью висела вывеска, изображавшая мужчину и женщину, протянувших друг другу руки, и исполнявший требы священник, который венчал каждую пару за несколько пенсов. В 1704 году таким образом обвенчались в продолжение четырех месяцев почти три тысячи пар» (Фанни Левальд. Англия и Шотландия).

Неизбежным следствием подобных союзов стали частые разводы, предполагающие сложную процедуру, для которой требовалось нанимать адвокатов. Легкость вступления в брак, многообразие форм их заключения, трудность законного развода и привели к стремительному росту случаев бигамии. Сотни мужчин жили не только в двоеженстве, но даже троеженстве — очень удобной форме удовлетворения их сексуальных аппетитов, являвшейся кроме того, источником обогащения. В основном к бигамии прибегали, чтобы прибрать к своим рукам состояние еще одной женщины или девушки. Иногда мужья просто исчезали, оставив на произвол судьбы (а иногда и на полную, грозящую голодной смертью нищету) жену и детей, которых они были обязаны содержать в случае развода, и устраивали свою личную жизнь на другом конце того же города. «После рождества Боб Фаркер… вообще не пришел. Никто его не видел. Он не появлялся ни в типографии, ни в кофейне, ни в таверне. Боялись, что произошел какой-нибудь несчастный случай, сделали запрос — но никакого результата. Наконец, через восемь дней, когда его отчаявшаяся супруга уже собиралась купить черный креп и вдовий капор, от него пришла короткая записка, в которой он сообщал, что ушел из дома навсегда и уезжает в Депфорд, где собирается жить с другой женщиной» (Дафна Дю Морье. Мэри-Энн).

В 1754 году английскими властями было принято положение, по которому только венчание в церкви с записью в приходской метрической книге с подписями обоих партнеров устанавливало полную законность брачного союза. Публичность церемонии должна была затруднить двоеженство, за которое, кроме того, жестоко карали, однако суровое наказание не могло справиться с этим явлением, и оно процветало.

Имелась в брачных обычаях Англии еще одна особенность. В низших классах практиковалась «продажа жен». Подобная сделка заменяла дорогостоящий развод, и просуществовали «продажи» довольно долго (известно, что одна из «продаж жен» была проведена в 80-х годах XIX столетия).

Муж мог продать с аукциона жену, от которой он хотел по тем или иным причинам избавиться. Продажа женщин происходила обычно в дни ярмарок, и газеты среди цен на свиней, овец и рогатый скот помещали и цены на женщин. «Из-за случайного недосмотра или сознательного упущения в отделе о смитфильдской ярмарке мы лишены возможности сообщить цену на женщин.

Многие выдающиеся писатели усматривают в возрастании цен на прекрасный пол верный признак развития цивилизации. В таком случае Смитфильд имеет полное право считаться очагом прогресса, так как на рынке недавно эта цена