«Скудные балеты Главного» – это о Юрии Григоровиче. Отношения Главного балетмейстера Большого театра и Главной балерины страны – непаханая целина. Николаевич «вспахал» ее очень крохотулечную делянку – шесть советских дачных соток. «Плисецкая была в самой гуще этих сражений. Григоровича ненавидела люто. Даже имени его спокойно произносить не могла. Список его преступлений был нескончаем, но ничего конкретного припомнить сейчас не могу. Думаю, больше всего ее терзало то, что именно она когда-то была главным инициатором перехода Григоровича из Кировского балета в Большой. Своими руками она привела его к власти. И поначалу танцевала все заглавные партии в его балетах: Хозяйка Медной горы в «Каменном цветке», Мехменэ Бану в «Легенде о любви», Аврора в новой версии «Спящей красавицы». Но справедливости ради стоит признать, что Плисецкая не была его балериной. Для пластического языка Григоровича требовался другой женский тип. Ему не нужна была prima-assoluta (как бы суперприма. – М. З.) с апломбом, характером и харизмой. Ему больше подходила самоотверженная техничка, готовая разодрать себя на части, чтобы угодить ему, выполняя все головоломные комбинации.

И вот уже на премьеру новой редакции «Лебединого озера» – главного русского балета, который Плисецкая танцевала больше двадцати лет подряд, – поставили не ее, а Бессмертнову. И хотя начальство спектакль не примет, обвинив Григоровича в упадничестве и велев переделать финал, это был первый сигнал, что расстановка сил изменилась и позиция Майи как абсолютной и единственной примы отныне недействительна. За ней оставались ее балеты, ее мировое имя, ее престижная гримерка рядом со сценой. Ее нельзя было выгнать из Большого – позолоченная медаль с профилем Ленина и звание народной СССР еще какое-то время будут служить ей защитой».

Уточним сначала цитату. «Лебединое озеро» Григорович поставил еще в конце 1969 года. Майя Плисецкая танцевала в нем многие годы. Спустя время она хоть и критически отзывалась об этой работе хореографа, но не спешила отказываться от исполнения Одетты – Одиллии. Партия эта всегда оставалась ее любимой и выигрышной в плане поддержания зрительского интереса. Но уже в 1970–1980-е годы она практически целиком переключилась на балеты Родиона Щедрина. Так что «Озеро» Майя Михайловна уступила супруге Григоровича – Наталии Игоревне без особого негодования. Не соглашусь и с «лютостью» Плисецкой в отношении Григоровича. Вот некоторое оценочное ерничество балерины по поводу методов руководства балетом со стороны Юрия Николаевича действительно наблюдалось. Но это так – à propos[7].

Уже по прочтении очерка Николаевича о моей любимой Майе подумалось вот о чем. На самом деле недобрые отношения Плисецкой и Григоровича зиждились отнюдь не на балете как таковом. На этом безбрежном материке они могли мирно и долго сосуществовать. Столкнулись геронтологические, возрастные и уже отсюда – мировоззренческие представления о возможностях личности как таковой. Величайшая балерина всех времен и народов всю жизнь и довольно успешно воевала с собственным возрастом, а Григорович взял да и встал на его сторону. Вот этого ему Плисецкая никогда не могла простить. Самое удивительное, что и здесь она оказалась права. Наталия Игоревна была на 16 лет моложе Майи Михайловны. Умерла в 67 лет. Плисецкая семь месяцев не дотянула до 90-летнего юбилея. А Юрию Николаевичу Григоровичу, когда пишутся эти строки – 98 лет. Ибо возраст – понятие исключительно индивидуальное. Истину сию великой и мудрой Майе подсказали однажды розы…

Часть 2. Родион

Родион Константинович Щедрин – первый на планете и самый авторитетный композитор. Если хотите – чемпион мира в сочинении серьезной современной музыки. Понимаю, что за неуклюжую терминологию заслуживаю порицания. Но факт остается фактом. Дотошные японцы как-то собрали данные ста известных и здравствующих композиторов, заложили их в компьютер, и тот бесстрастно назвал самым лучшим на планете именно Родиона Константиновича. Причем с огромным (если уж продолжать спортивную терминологию) гандикапом[8]. Никто ныне не может сравниться со Щедриным ни в трудолюбии, ни в производительности, ни в жанровом разнообразии, ни в частоте «исполняемости» его произведений, ни в их популярности среди исполнителей – словом, всюду он как есть первый и лучший.

Композитор, пианист, общественный деятель, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии и трех Государственных премий, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством». За свою долгую творческую жизнь он написал 7 опер; 5 балетов; 3 симфонии; 14 концертов для солирующих инструментов; 26 отдельных сочинений (сюиты, этюды, увертюры, фрески); 7 сочинений для солистов, хора и оркестра; 7 сочинений для голоса; 15 сочинений для хора a cappella; 20 фортепианных сочинений; 24 камерно-инструментальных сочинения; музыку для 10 театральных спектаклей; музыку для 25 фильмов, мультфильмов, документальных фильмов; шесть либретто к операм. В продолжение 17 (семнадцати!) лет Родион Константинович возглавлял Союз композиторов РСФСР, покинув эту почетную должность добровольно. После чего коллеги оставили его в роли почетного председателя бессрочно. Так велик был авторитет этого человека среди братьев-музыкантов. Будучи членом Советского комитета защиты мира с 1962 года, Щедрин избирался народным депутатом Верховного Совета СССР и депутатом Верховного Совета РСФСР четырех созывов. Народный артист СССР музыкант Владимир Спиваков сказал о Щедрине: «Долгое время Родион Константинович возглавлял Союз композиторов России, и мало кто знает, скольким молодым талантам – отверженным, гонимым властью, – помог этот человек».

Российский Союз композиторов и Щедрин – отдельная и весьма основательная тема нашей отечественной культуры. Союз, как известно, был организован Д. Шостаковичем. Щедрин стал третьим его председателем (после Георгия Свиридова). Вот что он сам говорил мне по этому поводу:

– В последние годы пребывание на этом посту, честно скажу, тяготило меня. Вы же знаете, что моя личная позиция всегда была против того, чтобы что-либо запрещать, кого-то куда-то не пускать и так далее. Все протоколы секретариатов могут подтвердить правоту моих слов. Но все это, в конце концов, забывается, все зарастает мхом, поглощается рутиной, и ты, сам того не замечая, попадаешь в некое среднеарифметическое – «Союз композиторов». Дошло до того, что один из известных бардов напечатал на своей визитке: «Не член Союза композиторов». То есть эта организация объективно стала у лихих журналистов чем-то вроде жандармерии. Конечно, все было куда как сложнее. Как-то Геннадий Рождественский решил исполнить симфонию Альфреда Шнитке в Горьком. Мне позвонил дирижер филармонии И. Б. Гусман и сказал: «Меня уволят, если вы не пришлете письмо от Союза, что рекомендуете такое исполнение!» И мы написали, чтобы помочь талантливому композитору. Подобных примеров можно привести множество. Но все доброе всегда забывается, остается лишь фантом,