В сказках Петра фигурировал наводящий ужас Страхолюд – монстр, который облюбовал себе лес у города. В траве тут и там пряталась мелкая нечисть, а ведьмы и колдуньи оккупировали чердаки старых домов. Одним словом, опасность таилась повсюду.

«Какая же я была маленькая и глупая», – сонно подумала Сабина и закрыла глаза.

На рассвете её разбудило адское тарахтение. Это Пётр, невзирая на спящих соседей, повернул в машине ключ зажигания.

– Завёл! – закричал он победно, и его крик наверняка разбудил всех тех, кого ещё не успело вырвать из сна рычание двигателя.

– Будьте молодцами, – прошептала Павлина, наклоняясь над кроватью дочери и целуя её в ухо. – Надеюсь, вы ничего не натворите.

– Я тоже надеюсь, – сквозь сон пробормотала Сабина и перевернулась на другой бок. Босые ноги высунулись из-под одеяла, и на них тут же набросилась целая орава подстерегающих под кроватью чудовищ.

В доме воцарилась гробовая тишина.

Когда настенные часы пробили девять, Сабина встала и на цыпочках прокралась в ванную комнату, пустила воду и влила ароматную пену для ванны.

Крысик Борисик – он, как всегда, был рядом – по свисающему полотенцу вскарабкался на раковину.

Сабина с наслаждением нырнула в пену. И одновременно погрузилась в смелые мечты. На этот день, который ещё только начинался, она уже запланировала бассейн, кино и визит в любимую кондитерскую. Но едва только она позволила приятным мыслям унести себя, как в дверях показалась Баба Грошенька.

– Я нисколько не удивлена, что у вас такие большие счета за воду и газ. Ещё бы, если каждый день устраивать себе такие купания! – произнесла она суровым голосом.

«Я не добавлю ни гроша, ни грошенька…» – подумала Сабина.

– Я не добавлю ни гроша, ни грошенька на эти барские замашки, – продолжила бабушка. Сабина нырнула в пену с головой.

И тут истошный крик Бабы Грошеньки сообщил Сабине о том, что произошла встреча двух биологических видов – человека и грызуна (что касается Крысика Борисика, он со своей стороны проявил при этом стоическое спокойствие).

С мокрыми волосами, пахнущая мятной зубной пастой, Сабина Трубач (двенадцати лет) вышла из ванной комнаты и полной грудью вдохнула запах акации, лившийся в комнату с балкона.

Чувство обиды на родителей сменилось радостным ожиданием всего того, что должны были принести предстоящие дни. Сабина была неисправимой оптимисткой. Вместе с выдающимся носом она унаследовала эту полезную черту от отца – когда Пётр Трубач не сочинял сказки и не рисовал свои мрачные картины, он был самым позитивным человеком на свете.

Одним махом Сабина съела тарелку кукурузных хлопьев, затем густо намазала на хлеб вредную для здоровья «Нутеллу» и, столь же быстро проглотив бутерброд, вымыла за собой посуду. Вдруг спохватившись, что Крысик Борисик остался без присмотра, она отправилась в ванную.

Крысика, понятное дело, там уже не было.

Тогда Сабина заглянула на полку с обувью, где любил рыскать её питомец. Но он явно решил погулять где-то в другом месте.

Доносящееся со стороны лестницы шуршание информировало её, что крысик предпринял путешествие в направлении комнаты Бабы Грошеньки, чего Сабина допустить никак не могла. Она нагнала зверька в тот момент, когда розовый хвост уже почти исчез в щели приоткрытой двери. Пойманный Крысик Борисик как ни в чём не бывало залез в капюшон её кофты.

Сабина оглядела комнату.

Компас висел там же, где всегда, шкаф по-прежнему был заперт на ключ. Сабина слегка потянула за ручки, но дверцы даже не дрогнули. Наверняка шкаф скрывал какую-то мрачную тайну, охраняя её от каждого, кто попытался бы её узнать.

У Крысика Борисика был собственный способ разгадывания тайн – выбравшись из капюшона, он совершил смелый прыжок на пол. И не успела Сабина протянуть за ним руку, как он исчез под шкафом, среди клубков пыли, с которыми безуспешно боролась Баба Грошенька.

– Ах ты негодник!

Сабина опустилась на колени и стала слепо водить под шкафом рукой. Она уже почти схватила крысика за кончик хвоста, но тот, похоже, решил поиграть с ней в прятки. Рука Сабины наткнулась на какой-то большой плоский предмет.

«А это ещё что такое?» – подумала Сабина, вытащив из-под шкафа находку.

Это был альбом. Увесистый старый фотоальбом в сильно потрёпанном кожаном переплёте с металлической пряжкой и уголками.

Сабина стёрла рукавом кофты толстый слой пыли и провела ладонью по узорчатому тиснению. На несколько мгновений закрыла глаза, задумавшись, какие тайны скрываются под обложкой. Ведь спрятанный от посторонних глаз, этот альбом обязательно должен был что-то скрывать.

Сабина почувствовала лёгкие уколы совести, потому что была не из тех, кто любит совать нос в чужие дела. Раз альбом засунули под шкаф – значит, его хозяин явно не хотел, чтобы кто-то в него заглядывал. Во всяком случае, так делала она сама: под шкафом в её комнате – старом, громоздком и мрачном, так не похожем на модный гарнитур, стоящий в комнате Зузы, – лежало множество вещей, которые Сабина старательно прятала от мира. В частности, там были погрызенные Крысиком Борисиком варежки ядовито-оранжевого цвета (подарок от Бабы Мины, помешанной на тёплой одежде), прошлогодний школьный дневник с записками от классного руководителя про родительские собрания, на которые Сабина вовсе не собиралась приглашать Петра и Павлину, и ещё куча всего.

«Видимо, это у нас семейное, – подумала Сабина. – И, наверное, заразное», – завершила она свой вывод, вспомнив пластиковые пакеты, полные бутылок, которые за спинкой плетёной козетки прятал Мастер-Ломастер.

Поборов угрызения совести, она открыла альбом. К её удивлению, там не было ничего особенного – всего лишь чёрно-белые фотографии, на которых Тётя Мотя ослепительно улыбалась на камеру или пила шампанское в компании эксцентрично одетых типов.

Сабина перелистнула несколько страниц и вдруг заморгала от удивления. Дальше фотографии выглядели так, словно минуту назад их изучал Текила.

Разорванные пополам, они демонстрировали Тётю Мотю в живописных позах на пирсе, в шезлонге, по щиколотку в воде или занятую строительством песочного замка. Она везде была одна, но длинная зловещая тень свидетельствовала о присутствии кого-то ещё. К