Таинственный субъект, без всякого сомнения, был для Тёти Моти кем-то особенным – к такому выводу Сабина пришла после непродолжительной дедукции. На всех других снимках рядом с тётей присутствовали разные мужчины, однако они держались от неё на расстоянии, чего нельзя было сказать про обладателя тени. Кое-где в кадре от него оставались то рука, то внушительных размеров нога. Устранение с фотографий фрагментов таинственного субъекта спровоцировало бы нарушение целостности фигуры Тёти Моти – так как рука субъекта могла отдыхать на её плече, а нога раскачивать гамак. Всё это, видимо, происходило давно, потому что ни на одной фотографии не было Текилы.

Сабина закрыла альбом и засунула обратно под шкаф. Произведенное ею громкое шуршание спугнуло Крысика Борисика, и он выбежал из-под шкафа, а затем и из комнаты.

«Вот если бы Дедушка Яуж был жив…» – подумала Сабина.

Дедушка Яуж, отец Петра и Тёти Моти, своим домашним именем был обязан тому факту, что он вечно ворчал по поводу богемного образа жизни дочери.

«Женщина должна заниматься домом, варить варенье и вышивать! – говорил он и тут же добавлял: – Я уж и не знаю, в кого ты такая уродилась». Или: «Я уж и не знаю, что с тобой делать».

Когда он не ворчал, то с головой погружался в приключения Шерлока Холмса. Поэтому наверняка мог бы сейчас дать внучке дельные подсказки.

Но, к сожалению, когда Сабине исполнилось восемь лет, Дедушка Яуж из весёлого румяного пенсионера, похожего на Санта-Клауса, внезапно превратился в Светлой Памяти Усопшего.

Надо заметить, что в течение долгого времени Сабина была уверена, что непосредственной причиной ухода Дедушки Яужа была Тётя Мотя.

«Я уж и не знаю, что думать. Эта девица вгонит меня в гроб!» – то и дело слышала Сабина, и перед её мысленным взором появлялась Тётя Мотя, подгоняющая дедушку в сторону городского кладбища.

Так или иначе, Дедушка Яуж покоился на кладбище, а под шкафом покоился альбом Тёти Моти.

Сабина оглядела свою комнату. Долетевшее с улицы приглушённое хрипение возвестило, что Тётя Мотя вышла со своим псом на утреннюю прогулку. Этажом ниже Ведьмалиновская включила радио.

На улице Конец Света, в доме номер тринадцать, начинался новый день.

Сабина вытащила из шкафа голубой пляжный коврик, жёлтое полотенце и купальник. Бросила в сумку бутылку минеральной воды, летний выпуск журнала «Фокус», солнцезащитный крем и сунула в карман двадцать злотых. Как особа весьма практичная и предусмотрительная (именно благодаря этому её качеству родители спокойно могли оставить её и ехать на свой пленэр), накануне она разменяла одну из сотенных банкнот на мелкие купюры.

Осталось позвонить Зузе. Но Зуза, как выяснилось, была в торговом центре, а значит, глупо было надеяться, что в ближайшие несколько часов она оттуда уйдёт.

Оседлав свой велосипед цвета бешеной розы и проклиная неработающий переключатель скоростей, Сабина покатила в сторону бульвара.

Там ей встретились Тётя Мотя и Текила, который, как обычно, превратился в Свирепого Убийцу Велосипедов. Только благодаря отлично сработавшему рефлексу ускорения Сабине удалось остаться в живых. Хрипя и давясь, Текила отказался от погони, а Тётя Мотя, погружённая в мечты, даже не заметила, кого её любимец только что пытался загрызть.

Сабина с ветерком проехала через парк и затормозила перед спортивным комплексом. В бассейне было уже много любителей водных процедур. Она заметила и ребят из школы, но у неё не было ни малейшего желания ни с кем разговаривать, поэтому легла на свой голубой коврик и стала смотреть в небо.

По нему плыли белоснежные облака с растрёпанными краями, словно кто-то выстрелил из баллончика со взбитыми сливками. В воображении Сабины они превращались в сказочных зверей и других фантастических персонажей.

Зуза появилась около часа, когда нос Сабины – несмотря на толстый слой защитного крема – уже напоминал о себе лёгким пощипыванием.

– Ты не поверишь! – начала Зуза, а в голове Сабины мгновенно нарисовался образ торгового центра, где вот уже несколько дней буйствовала распродажа.

В другой раз Сабина почувствовала бы лёгкий укол зависти. Но ведь сейчас она была настоящей богачкой.

Лениво переворачиваясь на живот, она подумала, что впервые в жизни не пойдёт на шопинг не потому, что у неё нет денег, а потому, что ей этого вовсе даже не хочется. Она предпочитает лежать на голубом коврике и слушать, как на дереве прямо над её головой радостно чирикает какая-то птица.

Вдруг Сабина поняла, что вообще-то у неё есть всё, что ей необходимо для жизни. Ну а что касается вынужденного пребывания под одной крышей с Бабой Грошенькой, так это не самая страшная вещь, которая могла с ней приключиться. Ведь родители могли оставить её под присмотром не одной, а целых двух бабушек…

Глава 7, в которой рассказывается о катастрофе, не заставившей себя ждать, и о том, как Сабина открывает в себе бизнесвумен

Изрядно проголодавшаяся, с носом красным, как помидор, Сабина вскочила на свой ядовито-розовый велосипед. («Велосипед такой расцветки точно никто не свистнет», – заявила Тётя Мотя, одаривая племянницу этим средством передвижения, прибывшим прямиком из Амстердама как доказательство чувств одного пылкого голландца, в которого Тётя Мотя – о диво! – не была влюблена.)

Разогретый асфальт приклеивался к шинам, ленивые голуби, измученные зноем, неохотно отскакивали в стороны, в луже у чугунной водяной колонки плескались воробьи, а по реке плыла целая флотилия крикливых уток.

Сабина подумала о макаронах с творогом, сдобренных клубникой и взбитыми сливками, и у неё потекли слюнки. Что ни говори, но готовила Баба Грошенька отменно.

Подъехав к дому, Сабина поленилась тащить велосипед в подъезд и приковала его к столбику, который специально для этих целей вкопал в землю Мастер-Ломастер. Правда, он не принял во внимание, что гипотетический похититель велосипедов при минимальном воображении очень быстро сообразит: достаточно этот хлипкий столбик просто вытащить из земли. К счастью, пока что никому не приходило в голову осуществить столь дерзкую кражу.

В подъезде царила приятная прохлада. Из-под двери Ведьмалиновской доносился искусительный запах дрожжевых булочек, напомнивший Сабине, что сегодня пятница, а по пятницам происходит еженедельный Слёт Ведьм. Для приятельниц Ведьмалиновской трудно было найти более подходящее определение, ведь каждой из них давно перевалило за сто лет, они носили старомодные костюмы и ещё более старомодные имена: Стефания, Зенобия и Фёкла.

Что же касается имени самой Ведьмалиновской, никто его и не знал. Перед её фамилией на табличке стояло загадочное «Х», что у Сабины всегда ассоциировалось