– Вы были в ярости?

– Я? – Арман рассмеялся. – Нет. Я был… облегчён. Я уже нашёл себе другую. Моложе. Красивее. И… не такая ядовитая.

– Когда вы видели её в последний раз?

– На ужине. Она произнесла тот… странный тост. Потом ушла. Я пошёл курить. Потом – в свою комнату. Один. Спать.

– Кто может это подтвердить?

– Никто. Я был один.

– А где вы были между 22:30 и 23:00?

– В номере. Сплю.

– Вы спите в костюме?

Арман замер.

– Что?

– На вашем пиджаке – след вина. Свежий. Как будто вы… пролили его на себя. Или кто-то пролил на вас.

Арман посмотрел на пиджак. Побледнел.

– Это… это было вчера за ужином. Я… неаккуратно наливал.

– За ужином пили белое. А на вашем пиджаке – красное. Как в номере вашей жены.

Арман встал.

– Вы что, обвиняете меня?

– Я задаю вопросы. Ответы – ваши.

– Я не убивал её! – почти крикнул он. – Да, я хотел развода. Да, я был рад, что она уходит. Но я не убийца!

– Тогда почему вы соврали про пиджак?

Арман не ответил. Развернулся. Вышел. Хлопнув дверью.

Жюльен посмотрел ему вслед. Улыбнулся.

Первый. Соврал. Испугался. Значит – что-то скрывает.

Следующей – Лейла, танцовщица.

Он встретил её в саду отеля – чтобы никто не видел. Чтобы она не боялась. Чтобы… говорила правду.

Она вошла – в платье цвета заката, с глазами, как у кошки, и губами, как у опасной женщины. Руки – в кольцах. Лицо – без косметики. Глаза – сухие. Ни слезы. Ни страха. Только… усталость.

– Садись, – сказал Жюльен мягко.

Она села. Не стала смотреть на него.

– Ты работала у графини давно?

– Нет. Я… танцевала для неё. В кабаре. Она пришла. Посмотрела. Сказала: «Ты будешь звездой в Париже». Потом… передумала.

– Она была… доброй хозяйкой?

– Она была… требовательной. – Лейла говорила тихо, но чётко. – Она знала, как заставить тебя делать то, что она хочет. Не криком. Не деньгами. Взглядом.

– Ты любила её?

– Нет. – Ответ прозвучал как выстрел. – Я… ненавидела её.

– Почему?

– Потому что она… украла мою мечту. Обещала сцену. Потом – отняла. Сказала: «Ты слишком восточная. Европа тебя не поймёт». Я… хотела убить её.

Жюльен нахмурился.

– Ты… хотела убить?

– Да. Каждый день. Но… не сделала. Потому что знала: если она умрёт – все подумают, что это я. А я… не хочу в тюрьму. Я хочу… танцевать.

– Ты не убивала её?

– Нет. – Лейла подняла глаза. Впервые. – Я хотела. Каждый день. Но… не убивала. Потому что знала: если она умрёт – все подумают, что это я. И я… не хочу в тюрьму. Я хочу… жить. Настоящей жизнью.

– Ты писала это? – Жюльен достал фото зеркала с надписью. – «Он вернулся»?

Лейла посмотрела. Покачала головой.

– Нет. Это… не мой почерк. И не мой оттенок. Моя помада – темнее. Эта – слишком яркая. Как будто… подделка.

– А кто мог это написать?

– Не знаю. Но… кто-то хотел, чтобы подумали – это я.

Жюльен убрал фото.

– Ты свободна. Пока.

Она встала. Пошла к двери. Остановилась.

– Месье Бельфонтен… если вы найдёте убийцу – скажите ему… спасибо. От меня.

И вышла.

Жюльен остался один. Сидел долго. Думал.

Она не писала. Но кто-то хочет, чтобы думали – она. Значит – убийца – не она. Или… очень хитрый.

Третьим – доктор Харгривз, археолог.

Встреча – в его номере. Книги. Картины. Античные статуэтки. Всё – под стеклом. Всё – с ценниками.

– А, месье Бельфонтен! – воскликнул он, пожимая руку. – Я слышал, вы – великий сыщик! Как Пуаро! Только француз!

– Я не сыщик, – улыбнулся Жюльен. – Я просто задаю вопросы.

– А, вопросы! Я люблю вопросы! Особенно – когда на них есть ответы!

– Отлично. Ответьте: где вы были вчера вечером между 22:30 и 23:00?

– Ах! – доктор хлопнул себя по лбу. – Я был… в баре! С мадам Леруа! Мы обсуждали… древние гробницы! У неё есть коллекция! Очень редкая!

– Мадам Леруа подтвердит?

– Конечно! Спросите её!

– Хорошо. А вы знаете древний египетский?

– Я? – доктор засмеялся. – Я англичанин! Но я знаю иероглифы лучше, чем французский!

– Тогда объясните мне: что значит «Месть фараона»?

Доктор взял амулет. Внимательно посмотрел. Нахмурился.

– Это… не просто фраза. Это… проклятие. Очень древнее. Говорят, оно настигает того, кто крадёт из гробницы. Особенно – если это… статуя.

– Статуя?

– Да. Я… нашёл статую. В Луксоре. Очень редкую. Графиня… хотела её купить. Потом… передумала. Сказала, что сообщит властям. Если я не заплачу ей.

– Вы заплатили?

– Нет. Я… не мог.

– А где статуя?

– В моём чемодане. Под одеждой.

– Покажите.

Доктор открыл чемодан. Достал статую. Маленькую. Из чёрного камня. С глазами, как у живого.

– Это… подделка, – сказал Жюльен.

– Нет! Это… оригинал!

– Тогда почему на дне – современный номер? Из музея Каира?

Доктор побледнел.

– Это… ошибка. Я… купил её у торговца.

– А где чек?

– Я… потерял.

– А где сам опиум?

– Я… не знаю. Я не имею к этому отношения!

– Вы угрожали графине. Она знала, что вы везёте контрабандную статую. Она хотела вас разоблачить. Верно?

– Она… лгала! – вдруг крикнул доктор. – Она сама торговала подделками! Она хотела меня шантажировать! Я не убивал её! Я просто… хотел, чтобы она замолчала!

– Как?

– Я… не знаю! Я не делал ничего!

Жюльен встал.

– Доктор, если вы вспомните что-то – дайте знать. Пока… не покидайте отель.

– Но… я никуда не еду! Я в отеле!

– Именно.

Когда Жюльен вышел, было 12:45. Он прошёл в холл. Сел в кресло. Заказал кофе. Посмотрел на людей.

Он знал: убийца – среди них. Один из пятерых. Или… шестой. Кто-то, кого он ещё не видел.

Он достал блокнот. Написал:

Подозреваемые:

Арман де Вилье – мотив: развод, деньги, страх разоблачения. Соврал про пиджак.Лейла – мотив: месть, разбитая мечта. Не писала надпись. Подозрение – снижено.Доктор Харгривз – мотив: контрабанда, шантаж. Соврал про статую, опиум.Антуан Морель (писатель) – ещё не допрошен. Известно: влюблён, унижен.Дипломат – ещё не допрошен. Известно: связи с Берлином.

Он закрыл блокнот. Посмотрел на пальмы.

– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?

Ветер не ответил. Только шепнул что-то на арабском.

Или… ему показалось.

Глава 3. Подозреваемые

Жара в Каире к полудню становилась не просто жарой – она становилась испытанием. Как будто сам воздух решил проверить, кто здесь хозяин: человек или пустыня. Жюльен