Дверь была заперта. Но Клод дала ему ключ. Он вошёл. Закрыл за собой. Повесил табличку «Не беспокоить». И только тогда – начал.

Комната выглядела так, будто в ней ничего не произошло. Кроме того, что произошло. Кровать – не заправлена. Стол – перевёрнут. Стул – сломан. На полу – пятно крови. На зеркале – надпись губной помадой: «Он вернулся». На столе – бокал с остатками вина. Рядом – амулет. Под кроватью – мужской платок. Всё – на своих местах. Всё – не на своих местах.

Он подошёл к кровати. Опустился на колени. Осмотрел пол под ней. Там, где лежал платок, теперь была пустота. Он провёл рукой по ковру. Ничего. Только… запах. Очень слабый. Не духов. Не вина. Чего-то… травянистого. Опиума? Или… ладана?

Он встал. Подошёл к зеркалу. Потрогал надпись. Алого цвета. Не высохла. Не стёрта. Свежая. Как будто… сделана вчера вечером. После ужина. После того, как графиня… исчезла.

Он достал блокнот. Написал:

Надпись – не её помада. Её – тёмно-красная. Эта – алого оттенка. Как у Лейлы. Но… зачем ей писать это?

Он подошёл к столу. Взял бокал. Повертел в руках. Понюхал. Вино. Красное. Сладкое. С лёгким… опиумным оттенком. Не цианид. Не мышьяк. Опиум. Мягкий. Медленный. Усыпляющий. А не убивающий.

– Значит… хотели усыпить? – прошептал он. – А убили – другим способом.

Он поставил бокал обратно. Подошёл к окну. Закрыто. Заперто изнутри. Никаких следов взлома. Никаких отпечатков. Только… пыль. Тонкая, почти невидимая. И на подоконнике – крошечный след помады. Алого цвета. Как на зеркале.

Интересно…

Он вернулся к столу. Взял амулет. Маленький. Из золота. С иероглифами. Он перевернул его. На обороте – надпись: «Месть фараона».

– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?

Он положил амулет на стол. Подошёл к шкафу. Открыл. Платья. Шляпы. Перчатки. Всё аккуратно. Всё на своих местах. Только… одна вещь выбивалась из порядка. На полке – маленькая шкатулка. Деревянная. Инкрустированная. Заперта. Но… ключ торчал в замке. Как будто его забыли вынуть.

Жюльен открыл шкатулку.

Внутри – пачка долларов. Бриллиантовая брошь. И… письмо. Без конверта. Без подписи. Только одна фраза, написанная крупными, чуть дрожащими буквами:

«Если ты это читаешь – я уже мертва. Не ищи убийцу. Ищи того, кто знал, что я знаю.»

Жюльен медленно сложил письмо. Положил обратно. Закрыл шкатулку.

– Умная женщина, – прошептал он. – Очень умная.

Он вышел из номера в 9:17. Портье тут же подскочил, как будто стоял за дверью всё это время.

– Ну? – спросил он, понизив голос. – Что… нашли?

– Ничего, что нельзя было бы найти, – ответил Жюльен. – Где мадам Леруа?

– В холле. Ждёт вас.

– Проводите.

Они шли по коридору молча. Пассажиры, встречавшиеся им навстречу, отводили глаза. Некоторые – шептались. Некоторые – делали вид, что не замечают. Все – боялись.

В холле Клод сидела в кресле, с чашкой кофе и лицом человека, который не спал три ночи.

– Ну? – спросила она, не вставая.

– Отравление опиумом. Через вино. Вероятно, подмешан в бокал незадолго до исчезновения. Жертва не сопротивлялась. Не боролась. Возможно, не знала, что пьёт яд. Или… знала, но не могла отказаться.

– Почему?

– Потому что у неё был гость. – Жюльен сел напротив. – В номере два бокала. Один – опрокинут на полу. Второй – на столе, с отпечатком губ. Она пила одна? Нет. Она пила… с кем-то.

Клод нахмурилась.

– Но горничная сказала, что никого не видела.

– Горничная не видит всего. Особенно – если кто-то вышел через служебный коридор. Или… если горничная лжёт.

Клод не стала возражать. Она знала: Жюльен прав.

– Что ещё?

– Записка. На зеркале. Алого цвета. Как у Лейлы. Но… не точно её. Оттенок чуть ярче. Как будто… подделка.

– Подделка?

– Да. Кто-то хотел, чтобы подозрение легло на неё. Но… перестарался.

– Амулет?

– С иероглифами. «Месть фараона». Кто знает древний египетский на борту? – спросил он.

– Экипаж – почти все. Пассажиры… – Клод полистала список. – Археолог. Доктор Харгривз. Он англичанин, но знает иероглифы. И… танцовщица. Лейла. Она училась в Лувре.

– Интересно… – протянул Жюльен.

– Что ещё нашли?

– Сломанную ручку. Свежий скол на ногте жертвы. Отпечаток чужой помады на подоконнике. Пропавший браслет с лодыжки. И… письмо. В шкатулке. «Если ты это читаешь – я уже мертва. Не ищи убийцу. Ищи того, кто знал, что я знаю».

Клод тяжело вздохнула.

– Она знала, что её убьют.

– Она знала, что могут убить. И оставила след. Для меня. Или… для кого-то другого.

– Что дальше?

– Список пассажиров отеля. Полный. С биографиями. Кто с кем едет. Кто с кем общался. Кто с кем ссорился. Кто когда выходил из номера. Кто что пил. Кто что ел. Кто во сколько лёг спать. И… кто не лёг вообще.

– Получите. Через час.

– И ещё. – Жюльен встал. – Я хочу поговорить с мужем. С танцовщицей. С археологом. С дипломатом. С писателем. По одному. В разных местах. В разное время. Чтобы они не могли сговориться.

– Зачем?

– Потому что первый, кто соврёт – будет первым подозреваемым.

Первым он вызвал Армана де Вилье.

Встретились в библиотеке – тихом, тёмном уголке отеля, где пахло кожей, пылью и старыми секретами.

Арман вошёл, как будто на приём у банкира. В дорогом костюме. С тростью. С сигарой в зубах. Глаза – красные. Не от слёз. От бессонницы. Или от виски.

– Месье Бельфонтен, – сказал он, не подавая руки. – Я слышал, вы… взялись за это дело. Почему? Вы же в отпуске.

– Потому что ваша жена исчезла. И кто-то должен найти того, кто это сделал.

– А если это… несчастный случай? – спросил Арман, усаживаясь в кресло. – Она пила. Много. Может, ушла с любовником?

– Опиум не попадает в бокал случайно.

Арман замолчал. Затянулся сигарой.

– Что вы хотите?

– Расскажите о ней. О графине. Какой она была?

– Красивой. Умной. Опасной. – Он усмехнулся. – Она умела добиваться своего. Даже если это значило… сломать кого-то.

– Вы? – спросил Жюльен.

– Я – особенно. – Арман посмотрел в окно. – Я женился на ней ради денег. Она – ради титула. Мы оба знали правила. Но потом… она захотела новых. Сказала, что подаёт на развод. Через неделю. В Париже.

– Почему в Париже?

– Потому что там… у неё