— Переходный возраст, — с пониманием замечает Лара. — Василий Антонович, вы разве не знали, что ваша дочь категорически не хочет жить в Глухове? Каждый второй пост Кати в соцсетях — об этом. А в Москве у нее своя компания — друзья, подруги и этот, как они сейчас говорят? Мэтч.

— Я этому мэтчу голову оторву! — ярится Понкин. — Сопляк он, а не мэтч!

— Игорь его зовут, — подсказывает Лара. — Симпатичный парнишка, хоть и с розовыми волосами. В аккаунте вашей дочери есть его свежее фото: вчерашнее. Они вдвоем снялись на фоне этого самого ТЦ. — Она кивает на полотняную стену, за которой торговый центр. — А вы не знали, что Игорек приехал навестить Катеньку, да? Ну, Василий Антонович, нужно быть внимательнее к ребенку в переходном возрасте!

— То есть эти паршивцы решили меня скомпрометировать, чтобы я не выиграл выборы и вся семья вернулась в Москву? — Понкин криво усмехается. — Изобретательные какие!

— Возьмите их в свой предвыборный штаб, — советует Лара, и оба смеются.

Это горький смех людей понимающих, объединенных общей проблемой.

— Ну, на этом позвольте откланяться, вас уже люди ждут. — Лара поднимается со стула и взглядом указывает мне на выход.

Василий Антонович нас не удерживает.

Только когда мы уже откидываем полог, впуская в палатку сдержанный шум собравшейся толпы, спрашивает в спину:

— А вы не хотите поработать в моем штабе? Мне пригодились бы такие активисты.

— Мы не можем, — оглянувшись, отвечает Лара. — Мы уже работаем на…

Она указывает на потолок, потом прикладывает тот же палец к губам, шепчет:

— Тс-с-с-с… — Выходит и аккуратно задергивает за нами полог.

Жаль, мне хотелось бы видеть выражение лица Василия Антоновича.

Вечером мы сидим у Лары. Пьем специально купленное шампанское и ждем заказанную пиццу.

— Как ты догадалась, что записки рассовали по карманам Катя и ее мэтч? — спрашиваю я подругу.

— Ты все бубнила про фазана, и я вспомнила, что видела в магазине парочку подростков с цветными волосами. Она с синими, он с розовыми. И как-то подозрительно они там шныряли, я еще подумала — не стащили бы чего. А это они старались на камеры не попасть…

Трель звонка прерывает ее.

— Кто там? — кричит Лара.

— Курьер! — доносится из-за двери. — Откройте, Маргарита Львовна!

Кто-о?! Мы с Ларой испуганно переглядываемся. Что, опять?!

— Возьми сковородку, — шепчет мне подруга, снимая со стены над мойкой деревянную скалку.

— Лучше наоборот. — Я забираю у нее увесистую дубинку.

Не то чтобы та мне привычнее, просто это не я, а Лара в юности занималась большим теннисом, значит, со сковородкой управится лучше.

Вооружившись, мы подкрадываемся к двери и прислушиваемся к звукам за ней. Кто-то топчется мокрыми ногами на резиновом коврике, тот скрипит и хлюпает. Я напряженно жду зловещих звуков вроде клацанья взведенного курка или свиста разрезающего воздух мачете, но слышу только вздох и бормотание: «Как же меня это достало…»

Еще с полминуты мы ждем, не бахнет ли разочарованный нашим негостеприимством киллер в дверь ногой или каким-то стенобитным орудием, но ничего подобного не происходит. Что-то скрипит, шуршит, потом снова слышится тот же голос, звавший Маргариту Львовну:

— Оставляю посылку на коврике, до свиданья, хорошего вечера! — и удаляющиеся шаги.

Я считаю, раз мы все еще живы, — вечер определенно удался.

Делюсь этой мыслью с Ларой, она говорит:

— Погоди еще, может, на коврике бомба, — и одной рукой (во второй у нее сковородка) неловко открывает дверь.

На коврике горделиво высится пакет со знакомым логотипом «Матушки Зимы».

— Подержи-ка. — Лара отдает мне сковородку и осторожно заглядывает в пакет.

Судя по ее радостному возгласу, там не бомба.

— Тут открыточка! Написано: «С извинениями и благодарностью — В.П.». Понятно, кто, да?

Я молча киваю: понятно, что Василий Понкин.

— Ой, а тут еще муфта! — ликует подруга. — Даже две! Натуральный мех, похоже, кролик!

Лара, а с ней пакет и обе муфты перемещаются к трюмо в прихожей. Я так и стою у приоткрытой двери — в одной руке скалка, в другой сковородка. Муфту взять нечем!

— Тебе какая нравится — хаки или бордо? — спрашивает Лара, увлеченно тряся цветными мехами.

Каждый охотник желает знать… Тьфу, о чем я?

— Любая, — отвечаю я, понимая, что выбор, как всегда, не за мной. — Какая не нравится тебе.

— Ой, а мне обе нравятся, — честно признается Лара и смотрит на меня виновато.

Впрочем, это продолжается совсем недолго. Через пару секунд подруга расплывается в улыбке и сообщает свое решение:

— Все равно ни с твоей старой шубкой из цыгейки, ни с новым синим пуховиком ни одна не сочетается. Поношу обе, пока ты купишь себе что-то более подходящее.

Придется в следующие выходные снова ехать на шопинг!

Часы с секретом

Татьяна Устинова

Накануне вечером он сильно поссорился с женой, а утром выяснилось, что из сейфа в офисе пропали все деньги.

Замечательно. Ничего лучшего невозможно придумать для тридцатого декабря, даже если очень стараться.

— Кто первый увидел, что сейф открыт? — спросил Федор, рассматривая полированную дверцу, прикрывавшую бронированную панель. Рассматривать было нечего, но он все-таки рассматривал — что ему оставалось делать?!

— Я, — откликнулась Катя, и, отвернувшись от сейфа, Федор уставился на свою заместительницу.

Заместительница была как заместительница, ничего особенного — очочки, мышиного цвета брючный костюм, белая мужская сорочка с остроугольным воротником, длинные ногти с маникюром в виде отсутствия маникюра, сигарета и крохотный мобильный телефон, болтающийся на запястье.

Катя как Катя.

Сейф тоже был как сейф, тем не менее из его тесного свинцового нутра исчезли, испарились деньги.

Бутылка коньяка — пузатая, темного стекла, наполненная только до половины, осталась на месте и какие-то бухгалтерские книги — зачем они в сейфе? Кому и когда они могут понадобиться? Коробка с подарочными часами, очки с вылетевшей линзой — пыльная линза валялась отдельно, — все было на месте, кроме денег.

Катя подошла поближе, они повернулись и стали смотреть в сейф вдвоем.

— Я пришла на работу, заглянула сюда, думала, что ты уже приехал, и увидела…

— Что?

Катя тихонько вздохнула. У шефа редко бывало плохое настроение, но когда случалось, лучше всего было держаться от него подальше. Катя сейчас с удовольствием оказалась бы подальше. Жаль, что самолет только в полночь. Если бы он улетал утром, Катя была бы уже где-нибудь над Средиземным морем, наверное. Или нет?

— Я увидела, — голосом девочки-отличницы, которую подозревают в том, что она не приготовила домашнее задание, начала Катя, — что дверь