– Ничего не могу сказать. Надеюсь, что нет. Он принадлежал к одному из тех Кембриджских литературных обществ, где было полно коммунистов и сочувствующих, но в те времена коммунистической была, наверное, половина Кембриджа. И вообще это было давным-давно. А в придачу – его дружба с Видой…

– Думаешь, американцам есть дело до того, чем занималась в военном Китае японская поэтесса, говорящая на эсперанто?

– Без понятия. Иногда мне кажется, что вся эта шпиономания, страсть к выслеживанию предателей – не политика, а личное соперничество и вендетта. Но я не думаю, что у Теда много врагов. Надеюсь, все у него будет хорошо. Бедняга Тед…

Фергюс замолчал. Наверное, думает: не сказала ли она что-нибудь Теду о его отношениях с Видой? Нет, удовлетворять его любопытство она не будет.

Элли уже наполовину помыла посуду, а Фергюс удалился в свой кабинет, как вдруг появился под лестницей.

– Подойди сюда на минутку, Элли, будь любезна, – тихо сказал он.

Элли поднялась за ним в его каморку, где царил хаос и горела только лампочка на столе. Он подвел ее к окну и показал вниз на улицу.

– Как думаешь, что у него на уме? – пробормотал Фергюс.

Элли глянула в окно и увидела худощавого парня в расстегнутой студенческой куртке, который стоял возле их дома и курил сигарету.

Она сощурилась, пытаясь разглядеть лицо парня, и сердце в груди сжалось.

– Это он, Фергюс, – прошептала она. Она схватила мужа за руку. – Я видела этого парня у дома Виды в тот вечер, когда ее убили. Он сидел на скамейке с большой сумкой. И выглядел очень странно. Но это не все. Я почти уверена, что видела его раньше. Когда я столкнулась с Видой в Канде и мы вместе пошли на обед, он был там. Я почти уверена – это он. Наверное, он следил за ней. Возможно, он и есть ее убийца.

– Господи, – еле слышно произнес Фергюс. – Минуту назад он стоял прямо у нашей входной двери. Я думал, он позвонит в звонок, но он так и болтается на улице.

– Боже мой. Нужно звонить в полицию.

Элли молча побежала в гостиную – за карточкой, которую оставил толстяк-полицейский, старший констебль Мита. Вернувшись в кабинет, она стала набирать номер. Трубку не брали долго, но, когда на звонок ответили, она с облегчением узнала голос старшего констебля. По крайней мере, он поймет, о чем она говорит, не придется рассказывать все с самого начала.

– На улице у нашего дома топчется мужчина, студент, – сказала она. – Мне кажется, я видела его возле дома мисс Токо в тот вечер, когда ее убили. Он смотрит на наш дом, будто хочет что-то сделать. Пожалуйста, сейчас же кого-нибудь сюда пришлите.

– Хорошо. Понял, миссис Раскин, – лаконично ответил Мита. – Мы уже едем.

Она вернулась к Фергюсу у окна, и они стали смотреть на улицу, ожидая полицию. При свете луны они видели, как молодой человек беспокойно ходит взад-вперед, словно что-то хочет для себя решить. Один раз он глянул в сторону окна, и она увидела его лицо более отчетливо. Да. Очень похож на молодого человека, который сидел рядом с ней в книжном магазине «Лотос» и что-то писал в зеленом блокнотике. Но его лицо наполовину скрывала тень, и сказать наверняка она бы не решилась.

– Фергюс, – вдруг сказала она. – Помнишь, что Вида писала о мужчине на фотографии? «Он повсюду». Ведь так она сказала?

– Именно так.

– Что, если этот человек следил за ней не одну неделю? Может, она видела, как он наблюдает за ее квартирой? Может, именно это она имела в виду, когда говорила о мужчине на фотографии: «он повсюду»?

Фергюс уставился на нее, но покачал головой.

– Он не может быть мужчиной с той фотографии, – сказал он. – Если, конечно, она говорила о тех китайских снимках. Он же совсем молодой. Посмотри на него – в войну он был совсем ребенком.

Они разговаривали, а Элли прислушивалась – не загудит ли полицейская сирена? Но две машины, появившиеся в конце улицы, тихо заехали за угол, не объявляя о своем прибытии. И когда молодой человек их заметил, они были почти рядом с ним. Он бросился бежать вверх по склону в сторону Атагоямы, но было уже поздно. Трое рослых полицейских выскочили из машин и поймали его, не успел он добежать до конца улицы. Они схватили его за руки, завели их ему за спину и заковали в наручники. Как ни странно, парень почти не сопротивлялся. Оружия при нем, кажется, не было.

Одна из машин увезла молодого человека, и, как только она уехала, Элли выбежала на улицу. У капота второй машины стоял старший констебль Мита и что-то обсуждал со своим младшим напарником.

– Слава богу, вы так быстро приехали! – сказала Элли. – Не представляете, как мы вам благодарны.

Полицейский достал блокнот и снова начал ее расспрашивать.

– Раньше вы не сказали нам, что уже где-то видели этого молодого человека.

Старший констебль неодобрительно посмотрел на Элли, и она залилась краской.

– Знаю, – сказала она. – Просто я не была в этом уверена. Не могла вспомнить, где его видела. Он показался мне смутно знакомым, но я решила, что это мои фантазии. А когда увидела его сегодня – вспомнила. Могу сказать почти наверняка: именно его я видела в Канде, когда встречалась с Видой – госпожой Токо.

Полицейский кивнул, сделал несколько пометок и сказал:

– Пока все. Возможно, мы заедем завтра, если к вам будут еще вопросы.

Когда двое мужчин уезжали, Фергюс, тоже вышедший из дома, обнял Элли за плечи, и она не стала отстраняться. Они молча пошли к дому и уже собирались войти, как неожиданный звук заставил Элли вздрогнуть. Вглядевшись в темноту, она увидела большую синюю сумку, незаметно стоявшую за кипарисовым кустом неподалеку от их двери.

Глава 22

Меня зовут Камия Дзюн. Я родился в Каваками, район Тоёсакаэ, на Карафуто, 28 мая восьмого года эпохи Сёва. Прибыл в префектуру Аомори на перевозившем контрабанду судне примерно 31 марта этого года. Я добрался до Токио и с тех пор перебираюсь с места на место и живу случайными заработками. Впервые я увидел мисс Токо в кафе в Канде, и она мне очень понравилась. Она улыбнулась, сказала мне несколько добрых слов, и я начал за ней следить. Я следил за ней несколько месяцев, но больше она со мной не заговаривала. 8 августа этого года я увидел, что входная дверь ее дома открыта, вошел туда и без разрешения проник в ее квартиру. Я предложил ей заняться сексом, но