– Где?

– Здесь.

– Слава богу! – воскликнула женщина. Судя по тону, его ответ произвел на нее сильное впечатление, хотя и не настолько, чтобы она опустила револьвер.

Потом они оба долго молчали. Хэтч оценивал свои возможности и гадал, как ему завладеть оружием. Он все еще стоял с поднятыми руками, и ему уже начало казаться, что так будет всегда.

В конце концов женщина нарушила тишину.

– Ты вооружен? – спросила она.

– О нет! – ответил он.

– Правда?

– Да, честное слово.

– Можешь опустить руки, – сказала она, словно удовлетворившись его ответами. – Пойдешь впереди меня через поле к дороге. Там повернешь налево. Не оборачивайся ни при каких обстоятельствах. Я буду сзади с револьвером, направленным тебе в голову. Если попытаешься сбежать или крикнуть, я выстрелю. Надеюсь, ты не думаешь, что я не решусь это сделать?

Репортер задумался на мгновение.

– У меня нет ни малейшего сомнения в этом, – сказал он.

* * *

Они медленно двинулись в сторону дороги, и там Хэтч повернул направо, повинуясь данным ему инструкциям. Продвигаясь в темноте, он слышал за спиной звук легких шагов и размышлял о побеге. Но это означало бы добровольный отказ от участия в еще непонятном ему приключении.

Хэтч не испытывал страха за свою личную безопасность, пока подчинялся приказам и точно им следовал. Кроме того, Мыслящая Машина явно имел какое-то отношение к этому делу, и данное обстоятельство еще сильнее подхлестывало любопытство Хэтча.

Сейчас он уже свыкся с ситуацией, в которой оказался, и надеялся, что, когда они доберутся до места, куда направлялись, для него наступит какая-то ясность. В один момент ему показалось, что он слышит всхлипывания идущей за ним женщины, и у него возникло желание обернуться. Однако, вспомнив ее предостережение, Хэтч передумал. Но если бы репортер оглянулся, то увидел бы, что она плетется за ним с револьвером, болтающимся в безвольно опущенной руке, и плачет.

Пройдя милю или чуть больше, они добрались до небольшого двухэтажного дома, стоявшего немного в стороне от дороги.

– Иди туда! – скомандовала его похитительница.

Он свернул в ворота и пять минут спустя уже стоял в уютно обставленной комнате. Женщина включила свет, который оказался довольно тусклым. Затем, почти демонстративно сбросив шляпку с вуалью, повернулась к нему. У Хэтча перехватило дыхание от волнения: женщина оказалась изумительно красивой, во всем блеске своей молодости. Ее щеки пылали.

– Полагаю, тебе известно, кто я? – спросила она.

– Ну да, конечно, – уверил Хэтч незнакомку, хотя был уверен, что видит ее впервые в жизни.

– Наверное, ты думаешь, что это мерзко с моей стороны – заставлять тебя стоять с поднятыми руками все время, но я ужасно испугалась, – сказала женщина и улыбнулась немного неуверенно. – У меня просто не оставалось выбора.

– Это был единственный возможный вариант, – согласился Хэтч.

– Теперь я хочу попросить тебя написать ему обо всем, что сейчас случилось, – продолжила она. – И отметь, что этот вопрос необходимо решить немедленно. Я позабочусь, чтобы письмо доставили адресату. Сядь здесь!

Она взяла револьвер со стола, куда его положила минутой раньше, и придвинула Хэтчу стул. Тот подошел и сел на него. Перо и чернильница были перед ним, и он понимал, что оказался в ловушке. Хэтч не мог написать письмо неизвестному «ему», о котором сам недавно говорил, к тому же он не имел представления, о чем писать, поэтому просто сидел, тупо таращась на бумагу.

– Ну? – спросила она подозрительно.

– Я не могу написать это, – признался он внезапно.

Она одарила его холодным взглядом, как будто получила подтверждение своей догадке, а Хэтч, в свою очередь, уставился на револьвер, буквально поедая его глазами. Он чувствовал, как в комнате нарастает напряжение, но не видел способа снизить его.

– Ты мошенник! – наконец воскликнула она. – Детектив?

Хэтч не стал отрицать этого. Не сводя с него глаз, она попятилась к колокольчику, висевшему у двери, и энергично позвонила несколько раз. Немного спустя дверь открылась, и двое мужчин, вероятно слуги, вошли в комнату.

– Отведите этого джентльмена в заднюю комнату на втором этаже, – приказала она, даже не удостоив их взглядом, – и заприте там. Внимательно приглядывайте за ним. Если он попытается сбежать, остановите его! Всё.

Эта сцена опять напомнила Хэтчу эпизод из романа Дюма. Репортер попытался что-то возразить, но по блеску в глазах женщины понял, что это бесполезно и, пожалуй, даже опасно, поэтому предпочел подчиниться. В результате его, как пленника, отвели наверх, и один из мужчин остался с ним в качестве охранника.

Небо начало понемногу светлеть, когда Хэтч наконец заснул. А когда проснулся, было около десяти часов утра и солнце стояло уже высоко. Его охранник по-прежнему сидел у двери, уставившись на пленника настороженным взглядом. Несколько минут репортер лежал неподвижно, пытаясь найти объяснение случившемуся.

– Доброе утро, – сказал он почти весело.

Охранник молчал.

– Могу я спросить твое имя? – поинтересовался репортер, но не получил ответа. – Или имя леди? – продолжил он, но с тем же результатом. – Или почему я нахожусь здесь?

Молчание затягивалось.

– Что ты сделаешь, – поинтересовался Хэтч осторожно, – если я попробую выбраться отсюда?

Охранник небрежно махнул револьвером. Репортера удовлетворил такой ответ.

– Во всяком случае, он не глухой, – проговорил себе под нос Хэтч.

Он провел остаток утра, зевая и размышляя о разном. Например, о том, чем сейчас занимается Мыслящая Машина. Или как отреагирует редактор отдела новостей на то, что он сегодня не явится на работу и не продолжит отслеживать историю с похищением ребенка. Но в конце концов Хэтч выбросил все эти мысли из головы, пожал плечами и принялся ждать дальнейшего развития событий.

Где-то в полдень из соседней комнаты послышались звуки. Сначала женский голос и за ним громкий смех ребенка.

Хэтч прислушался.

– Ты щекочешься! – донесся веселый детский голос. Затем снова смех, а потом репортер разобрал, как ребенок сказал:

– Ты будешь лошадкой.

– Нет, нет, – запротестовала женщина.

– Да, ты будешь лошадкой!

– Нет, пусть Моррис будет лошадкой.

– Нет! Нет! Ты будешь лошадкой!

Тем все и закончилось. Очевидно, кто-то все-таки стал «лошадкой», поскольку теперь из соседней комнаты доносились звуки веселой возни и хихиканье, но вскоре и они затихли. Хэтч поскучал еще около часа, под неусыпным наблюдением охранника, а потом ему надоело бездействие.

– Мы так и будем сидеть здесь и таращиться друг на друга? – спросил он.

Охранник снова промолчал.

– С тобой ничего не случится, если ты скажешь хоть что-нибудь! – с презрением воскликнул Хэтч.

Репортер потянулся на диване – ему уже страшно надоело однообразие последних часов, которое сменило столь бурно начавшееся приключение. Но