Сняв пустую квартиру напротив дома Дины Брэнд, Элен Олбери поселилась там с полевым биноклем и идеей во что бы то ни стало доказать, что в убийстве Дональда Уилсона виноват не ее брат, а Дина с сообщниками.

К этим «сообщникам» причислили и меня. «Человек, выдающий себя за частного детектива из Сан-Франциско, – писала обо мне „Геральд“, – находится в городе уже несколько дней и, судя по всему, сдружился с Максом Тейлером (Сиплым), Дэниэлом Рольфом, Оливером Старки (Рено) и Диной Брэнд». С точки зрения газеты, мы-то и были настоящими убийцами, а Роберт Олбери – лишь подставным лицом.

В ночь, когда погибла Дина, Элен Олбери увидела из окна своей квартиры нечто, по мнению «Геральд», весьма существенное для раскрытия преступления. Как только девушка узнала об убийстве Дины, она рассказала об увиденном Чарлзу Проктору Дону, а тот, как доказали его клерки, немедленно вызвал к себе в контору меня и о чем-то долго со мной беседовал. Когда я ушел, он сказал клеркам, что ждет меня на следующий день, то есть сегодня к десяти утра. Однако в десять утра я почему-то не явился, а в двадцать пять одиннадцатого дворник обнаружил под лестницей тело убитого Чарлза Проктора Дона. По сообщению полиции, из кармана убитого были украдены ценные бумаги.

В то самое время, когда дворник наткнулся на тело адвоката, я, как писала газета, ворвался в квартиру Элен Олбери и стал ей угрожать. После того как девушке удалось вытолкать меня за дверь, она побежала в контору Дона, застала там полицию и рассказала про мой визит. Полицейские бросились ко мне в гостиницу, но вместо меня обнаружили в номере некоего Майкла Линехана, который тоже назвался частным детективом из Сан-Франциско. В данный момент Майкл Линехан задержан и дает показания, а Сиплого, Рено, Рольфа и меня разыскивают по подозрению в убийстве. Развязка должна произойти в самое ближайшее время.

Интересной оказалась и заметка на второй странице, где говорилось, что детективы Шепп и Венмен, которые первыми обнаружили тело Дины Брэнд, куда-то исчезли. Автор заметки высказывал опасения, как бы и тут не обошлось без «сообщников».

О вооруженном нападении на грузовики, а также о налете на бильярдную Каланчи Марри в «Геральд» не говорилось ни слова.

Из гостиницы я рискнул выйти, только когда стемнело. Мне надо было связаться с Рено.

Из автомата я позвонил в бильярдную:

– Марри на месте?

– Это я, – сказал чей-то совершенно незнакомый голос. – Кто его спрашивает?

– Лилиан Гиш[2], – прорычал я и бросил трубку.

Расставшись с мыслью найти Рено, я решил навестить своего клиента, папашу Элихью, и приструнить его с помощью любовных писем, которые он посылал Дине Брэнд, а я выкрал из кармана убитого Дона.

Улицы я выбирал только самые темные и пустые, поэтому идти пришлось долго – слишком долго для человека, который всю жизнь презирал любителей пеших прогулок. Добравшись наконец до дома Уилсона, я понял, что к разговору с ним не готов – все силы и нервы ушли на ходьбу.

По счастью, как вскоре выяснилось, наша беседа на некоторое время откладывалась.

Я уже находился буквально в нескольких шагах от его двери, как вдруг услышал за спиной чей-то шепот.

От неожиданности я подпрыгнул на месте.

– Не бойся, – прошептал голос.

Выглянув из-за куста, за который я спрятался, став на четвереньки, я разобрал в темноте, что кто-то скрывается за живой изгородью.

Я вытащил пистолет: верить этому типу на слово я не был обязан.

Поднявшись с колен, я двинулся ему навстречу. Подойдя ближе, узнал его: один из двух молодчиков, которые накануне впустили меня в дом на Руни-стрит.

Я присел рядом с ним на корточки и спросил:

– Где мне найти Рено? Хэнк О’Марра сказал, что он хочет меня видеть.

– Так оно и есть. Знаешь, где забегаловка Крошки Маклеода?

– Нет.

– На Мартин-стрит. На углу с Кинг-стрит. Спросишь Крошку. Отсюда недалеко, найдешь.

– Будем надеяться, – ответил я и ушел, предоставив парню сидеть за оградой и следить за домом моего клиента в расчете на то, что удастся подстрелить Пита, Сиплого или любого другого недруга Рено, если те зашли навестить папашу Элихью.

Я вышел на Мартин-стрит и вскоре увидел перед собой довольно захудалое питейное заведение, разукрашенное красной и желтой краской. Войдя внутрь, спросил, как найти Крошку Маклеода. Меня провели в заднюю комнату, где сидел толстяк, у которого был грязный воротничок, полный рот золотых зубов и всего лишь одно ухо. Это и был Крошка Маклеод.

– Где Рено? – спросил я его. – Он хотел со мной встретиться.

– А ты кто такой? – в свою очередь спросил Крошка.

Я назвался, и он, не сказав ни слова, вышел. Вернулся Крошка с подростком лет пятнадцати, у которого было красное прыщавое лицо и отсутствующий вид.

– Сынок отведет тебя, – сказал Крошка Маклеод.

Мы вышли через боковую дверь, некоторое время брели какими-то закоулками, пересекли песчаный пустырь, проникли во двор через покосившиеся ворота и поднялись на заднее крыльцо каркасного дома.

Мальчик постучал, и за дверью спросили, кто там.

– Сынок и человек от Крошки, – ответил мальчик.

Дверь нам открыл длинноногий О’Марра. Сынок ушел, а меня проводили на кухню, где за столом, уставленным пивными бутылками, сидел Рено Старки, а с ним еще четверо. Над входной дверью у меня за спиной висели на гвоздях два пистолета. Возникни в дверях вооруженный враг и скомандуй он поднять руки вверх, эти пистолеты оказались бы как нельзя более кстати.

Рено налил мне пива и повел через столовую в комнату, выходящую на улицу. Там на животе лежал какой-то человек и глядел в окно, отогнув край задернутой занавески.

– Ступай на кухню, промочи горло, – сказал ему Рено.

Тот молча встал и вышел, а мы сели на стоявшие рядом стулья.

– Когда я устраивал тебе алиби в Теннере, – начал Рено, – то, если помнишь, сказал, что делаю это только потому, что мне нужны свои люди.

– На меня можешь положиться.

– Ты про Теннер уже говорил легавым?

– Пока нет.

– Это алиби стопроцентное, если только они не начали всерьез под тебя копать. Думаешь, копают?

«Еще как», – подумал я, а вслух сказал:

– Нет, Макгроу просто дурака валяет. Ничего страшного. А что у тебя?

Рено осушил свой стакан, вытер губы тыльной