Я обещал, что утром приеду, и ушел. Вечер я провел у себя в номере наедине с тошнотворным виски и с не менее тошнотворными мыслями, в напрасном ожидании вестей от Микки и Дика. В полночь я отправился на покой.

23

Чарлз Проктор Дон

Я еще не оделся, когда пришел Дик Фоли. Как всегда кратко он сообщил, что Билл Квинт вчера днем выехал из отеля «Майнерс» в неизвестном направлении.

Поезд из Берсвилла в Огден отходил в двенадцать тридцать пять, и Дик дал телеграмму в Солт-Лейк, в филиал «Континентала», чтобы они послали в Огден, по следам Квинта, своего человека.

– Мы должны быть начеку, – сказал я, – но, по-моему, Квинт тут ни при чем. Если бы он собирался ей отомстить, то давно бы отомстил. Узнав об убийстве, Квинт, по-видимому, решил поскорей отсюда смыться, понимая, что брошенный любовник наверняка вызовет подозрения.

Дик кивнул и сказал:

– Вчера вечером была стрельба. Вооруженное ограбление. Захвачены и сожжены четыре грузовика с виски.

Как видно, таким образом Рено Старки отреагировал на известие о том, что головорезы бутлегера влились в городскую полицию.

Только я оделся, как пришел Микки Линехан.

– Дэн Рольф действительно побывал у нее, – доложил он. – Грек, у него магазин на углу, видел, как чахоточный около девяти утра вышел из дома Дины. Его всего трясло, и он что-то бормотал под нос, поэтому грек решил, что он пьян.

– Почему же грек не сообщил в полицию? Или сообщил?

– Его никто не спрашивал. Отличная в этом городке полиция, нечего сказать! Ну, что будем делать? Поймаем Рольфа и приведем его с повинной?

– Макгроу не сомневается, что ее убил Сиплый, – сказал я. – Копать это дело он не станет. Рольф ее не убивал – иначе бы он сразу забрал нож для льда. Дина была убита в три ночи. В половине девятого утра Рольфа еще не было, нож торчал в теле. Дело в том…

Дик Фоли подошел вплотную ко мне и выпалил:

– Откуда ты знаешь?

Ни выражение лица, ни его тон мне не понравились.

– Знаю, раз говорю.

Дик промолчал. А Микки улыбнулся своей идиотской улыбочкой и спросил:

– Какие планы? Надо бы довести это дело до конца.

– На десять утра у меня назначена встреча, – сообщил я. – Подождите меня в холле. Возможно, ни Сиплого, ни Рольфа уже нет в живых, – стало быть, нам охотиться за ними не придется. – Я покосился на Дика и пояснил: – Есть у меня такие сведения. Сам я ни того, ни другого не убивал.

Маленький канадец молча кивнул, глядя мне прямо в глаза.

После завтрака я отправился к адвокату.

Свернув на Грин-стрит, я увидел в поравнявшемся со мной автомобиле веснушчатое лицо Хэнка О’Марры. Рядом с ним сидел человек, которого я не знал. Длинноногий помахал мне и остановил машину. Я подошел.

– Рено хочет тебя видеть, – сказал он.

– А где мне его найти?

– Садись.

– Сейчас не могу. Может, ближе к вечеру?

– Когда освободишься, зайди к Каланче.

Так и договорились. О’Марра со своим спутником поехали дальше по Грин-стрит, а я прошел пешком полквартала до Ратледж-блок.

Я уже поставил ногу на первую ступеньку шаткой деревянной лестницы, когда мое внимание неожиданно привлек один предмет.

Предметом этим был ботинок, самый обыкновенный ботинок, который валялся в углу и в полутьме был еле виден. Смутил меня, впрочем, не сам ботинок, а то положение, в котором он находился: пустая обувь так не лежит. Я сошел со ступеньки и направился к ботинку. Подойдя ближе, я разглядел еще и ногу в черной брючине.

Ногу Чарлза Проктора Дона, который лежал в углу под лестницей в окружении двух швабр, метлы и ведра. У него был рассечен лоб, бородка покраснела от крови, а запрокинутая назад и набок голова находилась под таким углом к телу, какой возможен лишь при переломе шейных позвонков.

Повторив про себя любимое изречение Нунена: «Работа есть работа» – и осторожно расстегнув на мертвеце пиджак, я переложил из его нагрудного кармана в свой черную записную книжку и связку бумаг. Больше в карманах пиджака не было ничего интересного, а в брючные лезть не хотелось – для этого пришлось бы переворачивать труп.

Через пять минут я уже был в отеле. Чтобы не встречаться с Диком и Микки, вошел с черного хода, поднялся пешком на второй этаж, а оттуда поехал на лифте.

Захлопнув за собой дверь номера, я стал рассматривать добычу.

Начал с записной книжки. Книжка как книжка, маленькая, переплет из искусственной кожи – такие продаются за гроши в любом киоске.

В книжке я обнаружил какие-то записи, которые ничего мне не говорили, а также десятка три фамилий с адресами, говорившими немногим больше. Только один адрес меня заинтересовал:

Элен Олбери

1229-А Харрикен-стрит

Заинтересовал по двум причинам. Во-первых, потому, что в тюрьме сидел молодой человек по имени Роберт Олбери, который признался, что в порыве ревности выстрелом из пистолета убил Дональда Уилсона. И во-вторых, потому, что дом под номером 1229-А находился прямо напротив того дома, где жила и погибла Дина Брэнд.

Своего имени в записной книжке я не обнаружил.

Отложив ее в сторону, я взялся за бумаги.

Четыре письма, перевязанные резинкой, тоже попались мне на глаза далеко не сразу.

Все четыре были вскрыты; самое давнее, судя по штемпелю, было отправлено чуть больше полугода назад, а остальные три приходили с разницей примерно в неделю. Адресованы письма были Дине Брэнд. Первое по времени письмо еще могло с грехом пополам сойти за любовное, второе вызывало улыбку, а третье и четвертое являли собой наглядный пример того, каким дураком выглядит пылкий и незадачливый ухажер, особенно если он немолод. Под всеми четырьмя письмами стояла подпись Элихью Уилсона.

Эта находка дала мне обильную пищу для размышлений, хотя, каким образом Чарлз Проктор Дон собирался вытянуть из меня тысячу долларов, по-прежнему оставалось невыясненным. Наконец, как следует поломав голову и дважды затянувшись «Фатимой», чтобы лучше работали мозги, я спустился вниз.

– Разузнай про адвоката по имени Чарлз Проктор Дон, – поручил я Микки. – У него контора на Грин-стрит. Сам туда не ходи. Времени на него много не трать. Мне нужны только самые общие сведения, но побыстрей.

А Дику я велел, переждав пять минут, последовать за мной по адресу Харрикен-стрит, 1229-А.

Квартира 1229-А находилась на втором этаже двухэтажного здания, почти напротив дома Дины. На площадке была еще одна квартира с отдельным входом – 1229. Я