– Откуда ты знаешь, что это была та же самая штука?

– Дэн сказал.

– А что сказал Сиплый?

– Ничего. Вид у него ужас какой смешной был: сам стоит, а из бока торчит эта штуковина. Постоял, а потом пушку выхватил и всадил в Дэна две пули, одну за другой – тут они, голубчики, лбами стукнулись и рядком на полу улеглись. У Дэна голова забинтована, вся в крови.

– Дальше.

– А что дальше? Смотрю, а они уже оба покойнички. Хочешь верь, хочешь нет.

– Кроме тебя, кто-нибудь при этом присутствовал?

– Нет, я один был. Сиплый прятался, а меня за связного держал. Нунена он сам убил и решил пару дней отсидеться, посмотреть, что будет. Кроме меня, ведь он никому не доверял.

– Понятно. А ты, значит, не будь дурак, решил на его смерти подзаработать. По второму разу его убить?

– А что мне было делать? – опять заскулил Райт. – Не могу же я без денег отсюда уехать. Что ж мне, по-твоему, ждать, пока банда Сиплого пронюхает, что его кокнули?

– И сколько ты уже заработал?

– Сотню мне дал Пит и полторы Рено – через Каланчу Марри. И тот и другой обещали заплатить еще, когда дело будет сделано. – В плаксивом голосе появились хвастливые нотки. – Мне, если очень постараться, и Макгроу бы заплатил. По правде говоря, я думал, что и ты раскошелишься.

– Здорово же они на него окрысились, раз тебе на слово поверили.

– Не скажи, – обиделся Райт. – Дело ведь было верное. – Тут он опять запричитал: – Не губи, шеф. Не выдавай меня. Если будешь держать язык за зубами, пока я это дельце не обделаю и в поезд не сяду, отвалю тебе полсотни сейчас и половину той суммы, которую заплатит Макгроу. По рукам?

– Кроме тебя, никто не знает, где Сиплый?

– Только один Дэн, а он не проговорится. Они теперь оба молчать будут.

– Где они?

– На складе у старого Редмена, на Портер-стрит. Там у Сиплого наверху была комнатка с окном во двор, с кроватью, плитой и запасом еды. Отпусти, шеф. Полсотни даю сейчас, остальные – потом.

– Деньги мне не нужны, – сказал я, отпуская его руку. – Можешь идти. Пара часов у тебя есть, этого хватит.

– Спасибо, шеф. Спасибо, спасибо, – повторил он и убежал.

Я надел шляпу и плащ, вышел из гостиницы и отправился на поиски Грин-стрит. Дом под номером 310 оказался неказистой, видавшей виды деревянной постройкой. Контора Чарлза Проктора Дона находилась на втором этаже. Лифта не было, и пришлось подниматься по ходившей ходуном скрипучей деревянной лестнице.

Под контору адвокат снимал две комнаты, обе грязные, душные и плохо освещенные. Я остался ждать в первой комнате, а клерк – другого такого в этой дыре и быть не могло – отправился обо мне доложить. Через минуту дверь в кабинет приоткрылась, и клерк поманил меня внутрь.

Чарлз Проктор Дон был маленьким упитанным человечком лет пятидесяти пяти с очень светлыми пытливыми глазами навыкате, коротким мясистым носом и большим хищным ртом, который не могли скрыть ни седые косматые усы, ни седая бородка клинышком. На нем был тесный, неопрятного вида, хотя и не грязный костюм.

Он не поднялся мне навстречу и во время нашей беседы держал правую руку на приоткрытом ящике письменного стола.

– Приветствую вас, уважаемый сэр, – сказал он, когда я вошел. – Я, признаться, очень рад, что вы оказались разумным человеком и вняли моему совету.

Голос у него был и в самом деле хорошо поставлен.

Я промолчал.

Адвокат одобрительно тряхнул головой, словно, промолчав, я лишний раз продемонстрировал свое благоразумие, и продолжил:

– Должен вам со всей откровенностью сказать, что вы и впредь поведете себя разумно, если будете прислушиваться к моим советам. Я говорю это, уважаемый сэр, без ложной скромности, вполне – с искренним смирением и глубоким пониманием – отдавая себе отчет как в возложенных на себя обязательствах, так и в дарованных мне привилегиях, ибо считаю себя – и поверьте, не без оснований – признанным и авторитетным главой законодательства нашего процветающего штата.

Довольно долго он распространялся в том же духе и наконец закончил следующей тирадой:

– Таким образом, поведение, которое мы бы с вами сочли неподобающим, исходи оно от какого-нибудь мелкого стряпчего, становится вполне уместным, когда тот, кто соответствующим образом ведет себя, пользуется в обществе – в данном случае я трактую понятие «общество» довольно широко – всеобщим уважением, что позволяет ему руководствоваться высшей этикой, пренебрегающей мелкими условностями, если речь идет о спасении человека, а стало быть, всего человечества. Вот почему, уважаемый сэр, в данном случае я не колеблясь решил отбросить условности и вызвать вас к себе, дабы со всей откровенностью сообщить вам, уважаемый сэр, что в ваших же интересах использовать меня в качестве своего частного поверенного.

– И сколько это будет стоить? – спросил я.

– Вопрос о цене, как мне представляется, не должен иметь первостепенного значения, что, впрочем, вовсе не значит, что этим вопросом следует пренебречь. В наших отношениях, поймите меня правильно, этот вопрос должен занять подобающее место, – с важностью произнес он. – Думается, мы начнем с тысячи долларов. В дальнейшем, однако…

Он взъерошил бородку и замолк.

Я сказал, что такой суммы у меня с собой, естественно, нет.

– Разумеется, уважаемый сэр. Разумеется. Но это ничуть не должно вас смущать. Ни в коей мере. Заплатить вы сможете в любое удобное для вас время. Последний срок – завтра в десять часов утра.

– Значит, завтра в десять, – согласился я. – А теперь мне хотелось бы узнать, для чего мне, собственно, частный адвокат.

На его лице изобразилось крайнее негодование:

– Это не повод для шуток, уважаемый сэр, уверяю вас.

Я объяснил, что не шучу и что этот вопрос меня действительно интересует.

Тогда он откашлялся и с важным видом заявил:

– Я вполне допускаю, уважаемый сэр, что вы не вполне отдаете себе отчет в грозящей вам опасности, но вам никогда не удастся убедить меня, что вы понятия не имеете о тех трудностях – трудностях чисто юридического свойства, уважаемый сэр, – с которыми вам предстоит столкнуться; я имею в виду трудности, связанные с событиями, имевшими место не далее как вчера; не далее как вчера, уважаемый сэр. Сейчас, впрочем, мне, увы, недосуг подробно останавливаться на этом: я очень тороплюсь на встречу с судьей Леффнером. Завтра же я буду только рад всесторонне обсудить с вами создавшуюся ситуацию – а обсуждать нам есть что, уж вы мне поверьте. Итак, жду вас завтра к десяти