Зизи думала меж тем о другом. В памяти неожиданно всплыло увиденное однажды по весне. К внутреннему подъезду подкатило щегольское ландо. Охрана немедленно вытянулась во фрунт. Выскочивший, как черт из табакерки, лакей помог сойти даме и изогнулся в нижайшем поклоне.

Зизи сразу узнала государыню Марию Федоровну. Тонкий стан, укутанный в накидку из черного меха, гордая посадка головы, изящная рука в перчатке, протянутая слуге.

Эта картина предстала перед ней, словно наяву, и Зизи вздрогнула, пугаясь.

Что будет, если этот переполох дойдет до государыни и выяснится вся подноготная? Как воспримет императрица известие, что во дворце живет дочь женщины, чуть было не лишившей ее жениха? А если слухи дойдут до цесаревича и остальных? Крепость, которой славится семья императора, может в один миг рухнуть. И всему виной она.

– Вы вспомнили что-то? – сразу насторожился Макар Ильич.

Мелькнувшее видение сразу исчезло, словно тоже испугалось.

– Нет, ничего, – твердо произнесла Зизи.

Черемисин взглянул внимательно и не поверил.

Девушка, несомненно, умна, но осторожна. Она не могла не размышлять о том, кто желает ее смерти. Жизнь приучила ее к скрытности, однако она еще ребенок, и выражение ее лица можно прочесть. Зинаида что-то знает. Или подозревает. Но не скажет. Почему? Ведь укажи она на убийцу, его легче было бы поймать.

Или она в самом деле ни сном ни духом?

– Мои расспросы о фрейлине Куракиной неделикатны, понимаю, – поднявшись, заключил Черемисин. – Не стану вас больше мучить. А боевой трофей унесу с собой. Эта вещица дорогого стоит.

Зизи подняла на него вдруг блеснувшие сдерживаемыми слезами глаза.

– А мне что делать? Ждать здесь?

Макар Ильич крепко сжал ее плечо, успокаивая и одновременно приободряя.

– Оставаться тут нельзя. Но требуется еще немного времени, чтобы все организовать.

– Много?

– Нет. Алексей Борисович занимается этим лично. Соберитесь и ждите сигнала.

Выбравшись из дворца, Черемисин, уже не скрываясь, выбежал на угол и свистнул, подзывая извозчика. Пока ехал к Перовскому, ругал себя на чем свет стоит.

Как он сам не догадался, что убийца живет во дворце! Ведь последний случай явно указывал на то, что он следил за жертвой, знал распорядок и даже время, когда на лестнице никого не будет. Он был уверен в безнаказанности, потому и вел себя нагло: пошел за девушкой прямо в комнаты фрейлины.

Зинаиду надо увезти немедленно и сразу, не откладывая, встретиться с Куракиной, чтобы та не подняла шум.

Даже такой стреляный воробей, как Макар Черемисин, не заметил, что все время, пока он был во дворце, за ним наблюдали четыре очень внимательных глаза.

Ни о чем не подозревала и Зизи. Оставшись одна, она заперла дверь и стала складывать и связывать в узел свои вещи. Набралось их всего ничего. А если что, так и бросить не жалко.

Собравшись, она села на кровать и стала ждать.

Вот бы удалось исчезнуть до возвращения хозяйки! Не попрощавшись и не сказав «спасибо», но лучше так, чем подвергнуться допросу. Скрыть, что Куракину подозревают в соучастии, у нее не получится, а там и до лишнего слова недалеко.

Нет, уж лучше покинуть дворец скрытно. Она и сейчас бы убежала куда глаза глядят, но за порог боится выйти. А вдруг там убийца?

Только бы Куракина не вернулась раньше времени.

Приват-беседа

Прихода хозяйки Зизи боялась зря.

Сразу по окончании дежурства Куракина села в карету и направилась в меблированный дом баронессы Луизы фон Траубе, или иначе – гостевые комнаты «Пале-Ройяль», располагавшиеся на недавно переименованной по повелению императора Александра Третьего из Компанейской в Пушкинскую улице.

В одной из меблированных комнат у фрейлины была назначена встреча с неким господином, предупредившим в записке о соблюдении строжайшей секретности. Секретность – само по себе слово интригующее, а уж если в качестве предмета разговора упоминается грозящая тебе опасность, пойдешь куда угодно. Известно, что любопытство сгубило кошку, – как-то услышала от государыни эту фразу и запомнила – но не пойти на встречу Куракина не могла.

Ее и саму с некоторых пор одолевали дурные предчувствия, и княгиня догадывалась, откуда они взялись. К тому же в последнее время ей вдруг стало казаться, что за ней следят. Не напрямую за каждым ее шагом, а, скажем, наблюдают. Опытная Куракина знала, что во дворце, хранящем тысячи секретов, ничто не является тайной абсолютной. Что касается ее, то тайна, которой владела она, рано или поздно станет ее голгофой.

Нервничая и ожидая худшего, Куракина вошла в здание, и к ней тут же подошел лакей с новой запиской, в которой сообщалось, что ее ждут в одиннадцатом номере.

Уже жалея, что согласилась на встречу, княгиня тем не менее поднялась на второй этаж и постучала. Дверь отворилась сразу, и невысокий прилично одетый господин с поклоном пригласил ее войти.

– Макар Ильич Черемисин, служащий сыскного отделения, – с тем же вежливым поклоном представился господин.

Услышав, откуда явились по ее душу, княгиня тут же решила, что и рта не раскроет.

– Прошу садиться, – продолжил Черемисин, показывая рукой на кресло.

– Не думаю, что разговор продолжится долго, – выпрямившись и придав лицу неприязненное выражение, заявила Куракина. – Прошу объясниться, господин Черемисин, что означает ваше приглашение.

Она ждала, что тот начнет извиняться за причиненное беспокойство, уговаривать остаться хоть на несколько минут. Она даже повернулась к двери.

И услышала:

– Как угодно, сударыня. Отправляетесь на все четыре стороны, ежели хотите, но учтите – с этой минуты я имею полное право считать вас преступницей, способствующей убийству ни в чем не повинных девушек.

Произнеся это, Черемисин сел на кресло и спокойно закурил.

Наверное, вид у княгини был обескураженный, но она все еще стояла, отвернувшись, поэтому ее растерянности никто не заметил. Через несколько секунд она обернулась, взяв себя в руки и собираясь сказать нечто резкое.

– И не делайте вид, что вы не понимаете, о чем я, – не дав ей начать, предупредил Черемисин и выпустил струйку дыма. – Мне известна ваша тайна.

Макар Ильич и сам не ожидал того, что случится в следующее мгновение.

Стоя у самой двери, Куракина разрыдалась, да так громко, что Черемисин вскочил с кресла и бросился к ней, дабы отвести подальше от выхода. Испугался, что на плач прибегут слуги и начнут ломать дверь.

– Боже, сударыня, что вы, что вы, – лепетал сыщик, усаживая женщину в кресло. – Не надо уж так-то…

Успокоить княгиню удалось не сразу, а потом начался очень интересный разговор.

– Все началось менее года назад. Нет, раньше. Два с небольшим года. Мне