– Скажи, чтобы не распрягали, Гордей, – властно произнес наследник. – Через час пусть снова подадут.

В этот момент склонившийся в поклоне лакей повернулся боком к стоявшим за спинами гвардейцев Сергею и Зизи, и она едва не вскрикнула, увидев виднеющееся из-под парика порванное ухо.

Про серьгу с куском мяса она совершенно забыла. Пережитое было настолько сильным потрясением, что она невольно вычеркнула эту поганую серьгу из памяти. Сунув ее, замотанную в носовой платок, под тюфяк, убрала не только с глаз, но и из головы.

И только сейчас, глядя на изуродованное ухо лакея, Зизи будто очнулась. Беспамятство сменилось ужасом, который в мгновение накрыл так, что она едва не лишилась чувств.

А может, и лишилась бы, если бы Сергей до хруста не сжал ее руку, заглядывая в глаза.

– Тебе плохо? Что случилось?

– Уйдем отсюда, пожалуйста, уйдем, – бледнея, взмолилась Зизи.

Не выпуская руки, Сергей увлек девушку в сторону и, заведя за угол, с тревогой схватил за плечо.

– Ты словно покойника увидела. Или голова закружилась?

Зизи помотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

Страшная мысль посетила ее. Страшная и невероятная.

Злодей, преследовавший ее на лестнице и в покоях фрейлины, все это время находился совсем рядом. Во дворце. Государь велел опасаться чужих, пришлых людей, а убийца все это время ходит по тем же коридорам, что и она.

– Боже! – вырвалось у Зизи.

Сергей с тревогой смотрел на нее, не зная, чем помочь. Его лицо сделалось таким темным, словно туча набежала, а глаза вообще чернее черного стали.

Зизи очень хотела рассказать ему обо всем, но язык прилип к гортани, губы не слушались, только тряслись мелко-мелко. Она изо всех сил старалась, чтобы не вырвалась наружу и не излилась словами появившаяся в голове мысль.

Никто ей не поможет.

Никто не спасет.

Она посмотрела на Сергея и улыбнулась.

– Все хорошо. Немного замерзла только.

Он проводил ее до дворца и глядел вслед, пока она бежала к двери.

Сергей ждал, что девушка обернется, но она не оглянулась.

Постояв немного, он плотнее запахнул плащ и торопливо пошагал в сторону дома Алексея Борисовича. Надобно обсудить тревожащие его вопросы.

Зизи в это время сидела под столом и невидящими глазами смотрела перед собой в темноту.

В последнее время хозяйка почти всегда отсутствовала, хоть неделя и не была дежурной. Для горничной, как часто бывало в такие дни, работы оставалось немного, только самые обычные дела: починка белья, чистка обуви да уход за цветами.

Император Александр слыл до крайности бережливым и ввел экономию во всех дворцовых делах. Сам он, сказывала хозяйка, носил брюки и тужурку до тех пор, пока они не начинали разваливаться. Сапоги у него были не офицерскими, а солдатскими, и рубашки не итальянского сукна, а из ивановского холста. По этой самой причине фрейлинам являться ко двору каждый раз в новом платье не требовалось. Куракина порой хаживала в одном и том же по три дня, облегчая прислуге жизнь.

В этот час в комнатах стояла тишина, но это только прибавило Зизи страха.

Куда ей деваться теперь, когда все выяснилось? К кому кинуться? Сергей может только умереть за нее, но не спасти.

Выход один – обратиться к государю. Но это абсолютно нереальная затея. Даже сейчас она ни за что не решится пойти к нему сама.

Что же делать? Дать прирезать себя, как безмозглую курицу?

Зизи вдруг стало стыдно за свою трусость. Хорошо, что никто не видит ее дрожащей и скрюченной под столом.

На четвереньках она выбралась из укрытия и встала посреди комнаты.

Сергей назвал ее Золушкой. Может, так и есть, но русская Золушка не похожа на ту, из сказки, бестрепетно принимавшую свою судьбу.

Зизи подошла к стоящему в углу прихожей буфету, вынула из ящика столовый нож и сунула за пояс.

Если она до сих пор жива, значит, Господь не желает ее смерти.

А раз так, то и ей торопиться ни к чему.

И если надо, она будет защищать себя сама.

Сыщик Черемисин на рыбалке

Разузнав, что хозяйка Зинаиды находится в покоях императрицы, Макар Ильич решил наведаться во дворец во время ужина царствующих особ, когда вся челядь толпится в парадных залах, и комнатная прислуга на короткий период предоставлена самой себе.

Весь день до встречи с девушкой, из-за которой разгорелся сыр-бор, сыщик Черемисин снова и снова анализировал сведения, полученные из разных источников о Барятинской, и в конце концов убедился, что его первоначальные выводы верны. Не того полета птица, чтобы в течение многих лет вынашивать и реализовывать злодейский план. Решиться на убийство и не отказаться от затеи после того, как были погублены две невинные души, – для Барятинской слишком. Отнять у матери ребенка, отправив к черту на кулички, – злодеяние, и немалое, но намеренное убийство, да еще после того, как оно дважды закончилось «неудачей», – перебор, и немалый.

То, что он узнал о княгине Куракиной, напротив, давало основания считать, что эта особа умнее Барятинской, и ежели захочет кого-то извести, от своего намерения не отступится ни при каких обстоятельствах.

Загвоздка была в том, что ни одного факта, подтверждающего участие Куракиной в деле, обнаружить не удалось. Однако то, что факты ему неизвестны, не означает их отсутствие.

По опыту Макар Ильич знал, что при особых обстоятельствах на преступление может отважиться каждый, даже самый законопослушный человек. Именно потому, что он человек, а человеку свойственно поддаваться слабостям.

Какая же слабость могла толкнуть на преступление княгиню Куракину?

Над этим Черемисин размышлял до самого прихода во дворец.

Ровно в девятнадцать часов он постучал в комнату, где, по его мнению, должна находиться Зинаида.

За дверью послышался шорох, и нежный голос поинтересовался, кто пришел и по какому вопросу.

Уверенным голосом Черемисин представился, упомянув свое знакомство с неким поручиком Измайловского полка.

Открыли ему не сразу, а после – как понял Макар Ильич – некоторых колебаний.

Когда же дверь отворилась и он увидел Зинаиду, первой его мыслью было: стоящая перед ним девушка никак не может быть служанкой.

Эта осанка, гордая шея, прямой и честный взгляд могли принадлежать лишь той, в чьем роду было не менее десяти поколений аристократов.

Это ж надо! И как княгиня до сих пор не догадалась, кого в служанках держит?

Или догадалась?

Макар Ильич даже смутился немного, что бывало