Но тут он и соврать-то не успел, хоть собирался, а чувствует себя так, словно его уже уличили.

Макар Ильич не догадывался, что горделивую позу Зизи обрела буквально перед его приходом, решившись бороться за свою жизнь всеми способами.

– Мое почтение, Зинаида… Александровна, – вкрадчиво произнес Черемисин, намеренно изменив отчество, хотя знал, что она была записана как Семеновна.

– Добрый вечер, – все еще настороженно ответила Зизи, пропуская сыщика внутрь.

– Хозяйка когда придет? – поинтересовался сыщик, осматриваясь.

– К полуночи примерно.

– Ну и отлично. Нам хватит. Времени, я имею в виду.

– Что вам нужно от меня? – отступая на шаг, спросила Зизи и на всякий случай ощупала нож.

– Только правду, – поклонился Макар Ильич и добавил:

– А нож-то, поди, тупой.

Он думал, девушку поразит его проницательность, но она и тут удивила. Повела бровью и спокойно ответила:

– Ничего. Для доброго дела и тупой сгодится.

– Неужто ударить сможете? – улыбнулся Черемисин.

– С Божьей помощью управлюсь, – услышал он суровые слова и удивился снова.

А говорили, она овечка пугливая. Видать, ошибались на ее счет.

Ну, и какие сюрпризы еще будут?

– Мне поговорить надобно с вами. Как вы уже догадались, я назначен разыскать того, кто желает вашей смерти, а посему нужны сведения, которые никто другой предоставить не в состоянии.

– Кем назначены?

– Вашим отцом, если угодно. Понятно, что действует он через доверенных лиц, среди которых верный друг вашей матушки и мой – Алексей Борисович Перовский.

– Усыновитель Сергея?

– Так точно.

– Сергей не предупреждал меня.

– Мы просили его не делать этого. Посредники нам не нужны. Разговор носит строго конфиденциальный характер, посему можете быть абсолютно откровенны. Расскажите все с самого начала.

Зизи смотрела задумчиво и начинать не торопилась.

«Крепкий орешек, однако», – подумал Черемисин и решил сменить тактику.

– Алексей Перовский весьма высокого мнения о своем подопечном. Пророчит Сергею славную карьеру. Говорит: умен, храбр и предан Отечеству беззаветно.

Застывшее в напряженном ожидании лицо вдруг словно растаяло, распустилось, как цветок: губы растянулись в нежную улыбку, взгляд потеплел. Макар Ильич даже залюбовался, так похорошела девушка.

– Мне кажется, Сергей очень озабочен вашим положением и желает как можно скорее изобличить негодяя. Помогите ему и себе.

– Могу я пригласить вас присесть, – ответила Зизи, указывая на диванчик в прихожей.

Сама она села на стул напротив и сжала руки. Макар Ильич посмотрел подбадривающе.

«Нелегко тебе, девочка, но ты уж постарайся», – сказал его взгляд.

И Зизи поверила.

Молча встала, вышла и вернулась, неся в руке скомканный платок.

– Вот.

Черемисин развернул и сразу все понял.

– Убийцы?

– Да.

– Господи. Да как же вы смогли?

– Себя не помнила.

Черемисин рассмотрел серьгу с куском черного мяса.

– Неплохое подспорье следствию. Человека с таким увечьем отыскать проще.

И неожиданно услышал:

– Не надо искать. Я видела его недавно. Он здесь служит. Лакеем.

– У кого же? – справившись с удивлением, спросил Макар Ильич.

– Не знаю. Он встречал карету наследника. Тот, кажется, даже по имени его назвал, но я не запомнила, простите.

– То есть лакей из дежурных, не из личных, но служит давно, раз наследник обратился к нему по имени. Значит, нанять его для убийства мог любой. Дежурных лакеев пруд пруди. Даже если поймают, ни с кем не свяжут, а самому ему вряд ли поверят, если и назовет имя заказчика. Жаль, нельзя обратиться с цесаревичу. Мигом схватили бы негодяя. А могла им быть ваша хозяйка, как думаете?

Зизи помотала головой.

– Да что вы! За что ей меня ненавидеть?

– Однако мне известно, что первое нападение на вас случилось, когда вы выполняли ее поручение. А гибель вашей подруги? Ведь муфта была ее. Возможно, сей предмет был нужен для опознания.

Зизи молчала, не смея поверить в услышанное.

Вспомнился один эпизод, много сказавший ей о хозяйке.

Не бывавшая замужем Куракина всю свою любовь отдала двум племянницам, дочерям сестры. Тетушку они навещали редко, приезжая обычно в канун праздников или собственных именин, чтобы получить подарки. Куракина не чаяла в них души и готова была задарить девушек. После одного из таких посещений – не сразу, а дня через два – обнаружилась пропажа дорогой вещи: подвески с крупным сапфиром. Драгоценности фрейлина хранила в шкатулке, стоявшей на туалетном столике, на замок не запирала, делая их легкой добычей для нечистых на руку людей.

В покоях, кроме племянниц, в это время была лишь Зизи. Истопник не приходил, не бывало и иных посетителей. Подозрение в краже естественным образом должно было пасть на горничную. Не племянниц же обвинять! Любой на месте Куракиной решил бы так же, но та Зизи и словом не обмолвилась. А ведь должна была приказать вернуть пропажу, даже учинить обыск в каморке прислуги.

Куракина поступила иначе. Собственноручно перебрала вещи в шкафу, распотрошила постель, буквально все перевернув вверх дном, и, не найдя подвески, вызвала своих любимиц, учинив им допрос по всей форме. Когда же те со слезами стали отпираться и попытались обвинить горничную, твердо сказала:

– Честь моей прислуги не подлежит сомнению.

Наверное, Зизи никогда бы не узнала об этом происшествии, если бы в это самое время не сидела под столом с книжкой в руках. Книга была страшно интересная. Сочинение господина Карамзина называлось «Бедная Лиза» и было словно про нее написано. Странно, что история безнадежной любви бедной девушки к богатому юноше не попалась ей раньше, ведь книга издана в прошлом веке. Изображенная на обложке героиня напоминала ее саму. Так, по крайней мере, казалось. Углубившись в чтение, Зизи не замечала ничего, как вдруг услышала свое имя. Мгновенно насторожившись, она прислушалась и через некоторое время поняла суть разговора. Конечно, она пришла в ужас и была готова выскочить из своего укрытия, чтобы бежать от позора куда глаза глядят. Но тут Куракина произнесла эту фразу, причем так, что сразу после этого одна из племянниц, зарыдав, призналась: случайно унесла подвеску. Примеряла, дескать, и забыла снять.

Чем закончилось дело, Зизи так и не узнала. Вылезла из-под стола и бросилась вон. И только много времени спустя нахлынула поздняя благодарность. «Вот что значит настоящее благородство», – подумала она о Куракиной.

Зизи взглянула на Черемисина и, отрицая обвинение, снова покачала головой.

– Не верю, что Куракина могла участвовать в злодеянии умышленно.

– Но она