На мои слова Рено никак не отреагировал.

– А ты ничего не упустил? – шепнул мне Тейлер.

– Ты имеешь в виду Джерри? – Сегодня я был явно в ударе. – Я как раз собирался вернуться к этому эпизоду. Я не знаю, остался ли он по каким-то причинам в тюрьме, когда все остальные бежали, или смылся вместе с тобой и был впоследствии схвачен. Я не знаю, так ли уж он хотел ограбить банк, или его заставили это сделать. Во всяком случае, в машину с остальными налетчиками его посадили, убили и оставили лежать у входа в банк, ведь Джерри был твоей правой рукой, и его труп служил против тебя веской уликой. В машине его продержали, пока грабители не выбежали из банка, а затем вытолкнули и пристрелили. Убит он был выстрелом в спину, из машины.

Тейлер взглянул на Рено и прошептал:

– Ну, что скажешь?

Рено тупо уставился на Тейлера и спокойным голосом переспросил:

– А что мне говорить?

Со словами: «Разбирайтесь без меня» – Тейлер встал и пошел к двери.

Встал и Пит. Он уперся в стол своими громадными лапами и низким голосом заговорил:

– Сиплый! – Когда Тейлер остановился и повернулся к нему лицом, он продолжил: – Вот что я тебе скажу. Тебе, Сиплый, и всем вам. Кончайте стрельбу, слышите? Раз сами не знаете, что в ваших же интересах, спросите меня, и я вам отвечу: от этой пальбы бизнес страдает, неужели непонятно? Постреляли, и будет. Кончайте, добром прошу. У меня есть молодые ребята, уж они-то с огнестрельным оружием обращаться умеют. В моем деле без таких не обойтись. Надо будет – они вас проучат. Хотите с порохом и динамитом поиграть? Поиграете. Хотите подраться? Подеретесь. Так и знайте. У меня все.

Пит сел.

Тейлер с озабоченным видом потоптался на месте, а затем вышел из комнаты, забыв поделиться с нами своими заботами.

За ним следом поднялись и другие: риск попасть в засаду был слишком велик.

Через несколько минут мы с Элихью Уилсоном остались в библиотеке одни.

Мы сидели и смотрели друг на друга.

Наконец он сказал:

– Хотите быть шефом полиции?

– Куда мне.

– Не сейчас. Когда мы разделаемся с этой бандой.

– И наберем другую, такую же.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Что за тон?! Я ведь вам в отцы гожусь.

– Хорош отец – ругается последними словами и строит из себя беспомощного старика.

От гнева у него на лбу вздулись жилы. С минуту он помолчал, а потом рассмеялся:

– Хамить вы мастак, но деньги, которые я вам заплатил, вы отработали, ничего не могу сказать.

– С вашей помощью.

– А по-вашему, я нянчиться с вами должен? Деньги я вам дал, свободу действий тоже. Вы же больше ничего не просили. Мало вам?

– Старый пират, вот вы кто, – сказал я. – Если бы не шантаж, мне никогда бы не удалось втянуть вас в это дело. Вы все время мешаете мне, даже сейчас, когда они сами готовы сожрать друг друга. А еще рассуждаете о том, сколько всего для меня сделали.

– Старый пират, – повторил он. – Сынок, не будь я пиратом, я бы до сих пор получал зарплату клерка и не было бы в Берсвилле никакой Горнодобывающей корпорации. Только не строй из себя дурачка. Меня обманули, сынок. Обвели вокруг пальца, как мальчишку. Мне многое не нравилось – вещи похуже тех, о которых я до сегодняшнего дня понятия не имел, – но меня приперли к стенке, и ничего не оставалось, как выжидать подходящего момента. Ведь с тех пор, как Сиплый прячется у меня, я живу в собственном доме, точно в тюрьме. Как заложник, черт побери!

– Сочувствую. А сейчас? Сейчас-то вы за меня? – спросил я.

– При одном условии. Если победишь.

Я встал и сказал:

– Очень надеюсь, что вас посадят вместе с ними.

– Зря надеешься. – Он весело подмигнул. – Я ведь тебя финансирую. А значит, я благонадежен, верно? Так что не суди меня слишком строго, сынок. Ведь я, можно сказать…

– Ступай к черту! – гаркнул я и вышел из комнаты.

20

Опиум

На углу в машине сидел Дик Фоли. Он довез меня до улицы, где жила Дина Брэнд, а оттуда до ее дома я прогулялся пешком.

– У тебя усталый вид, – сказала она, когда мы вошли в гостиную. – Перетрудился?

– Присутствовал на мирных переговорах, которые, по моим расчетам, должны привести как минимум к дюжине убийств.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку и позвала меня.

– Подумал, тебе будет интересно узнать, что Нунена пристрелили к чертовой матери, когда он выходил из машины у своего дома, – раздался голос Рено Старки. – Живого места не осталось. Не меньше тридцати пуль в него выпустили.

– Спасибо за информацию.

В больших глазах Дины значился вопрос, и не один.

– Сиплый первым пожинает плоды мирных переговоров, – сообщил я ей. – Где джин?

– Это Рено звонил?

– Он самый. Думал, что обрадует меня тем, что в Бес-вилле не осталось больше ни одного шефа полиции.

– Ты хочешь сказать?..

– Если Рено не врет, сегодня вечером Нунен отправился на тот свет. Ты дашь мне джина? Или хочешь, чтобы я за него заплатил?

– Ты же знаешь, где он. Где ты пропадал? Все темнишь?

Я пошел на кухню, открыл холодильник и, вооружившись острым как бритва ножом для колки льда с круглой бело-синей рукояткой, стал с остервенением крошить лед из морозилки. Девушка стояла в дверях и задавала вопросы, которые оставались без ответа, пока я не разлил джин по стаканам, не бросил в них по кубику льда и не разбавил спиртное лимонным соком и минеральной водой.

– Чем же ты занимался? – спросила она в сотый раз, когда мы принесли выпивку в столовую. – На тебе лица нет.

Только когда я поставил стакан на стол и сел, меня наконец прорвало:

– В печенках у меня сидит этот проклятый городишко! Если в ближайшее время не уеду отсюда, то стану таким же кровожадным, как местные жители. Ведь за то время, что я здесь, совершено без малого два десятка убийств. Считаем: Дональд Уилсон, Айк Буш, четверо итальяшек и один полицейский в «Сидер-Хилле», Джерри, Лу Ярд, трое в «Серебряной стреле»: Голландец-Рецидивист, Черномазый Уэйлен и Толстяк Коллинз. Кроме того, Верзила Ник, которого уложил я; блондин, которого в этой комнате пристрелил Сиплый, Якима Коротыш, подосланный убить папашу Элихью, и вот теперь Нунен. Шестнадцать человек меньше чем за неделю, и