Он насупился и спросил:

– А ты со мной пойдешь?

– Если захочешь, пойду.

– Спасибо. Я… попробую.

19

Мирные переговоры

Когда мы с Нуненом в назначенное время, в девять часов вечера того же дня, вошли в дом Уилсона, все остальные делегаты мирной конференции были уже в сборе. Встретили нас без аплодисментов.

Я знал всех, кроме бутлегера Пита Финика, широкоплечего мужчины лет пятидесяти с абсолютно лысым черепом, низким лбом и бульдожьей челюстью.

Расположились мы в библиотеке, за большим круглым столом.

Во главе стола сидел папаша Элихью. При электрическом свете его коротко стриженные седые волосы на круглом розовом черепе отливали серебром. Круглые синие глаза властно смотрели из-под кустистых белых бровей. Тонкие, крепко сжатые губы, квадратный подбородок.

Справа от него, прощупывая окружающих маленькими черными глазками с неподвижными зрачками, уселся Пит Финик. Рядом с бутлегером пристроился Рено Старки. Лошадиное лицо, глаза тупые, безжизненные.

Слева от Уилсона в тщательно отутюженном костюме развалился на стуле, небрежно положив ногу на ногу, Макс Тейлер. Губы у маленького картежника были крепко сжаты. К углу рта прилипла сигарета.

Я сел рядом с Тейлером, а Нунен – рядом со мной.

Собрание открыл Элихью Уилсон.

Так дальше продолжаться не может, сказал он. Мы ведь все взрослые, разумные люди и достаточно пожили на свете, чтобы понимать: любой человек, кем бы он ни был, должен считаться с другими людьми. Всем нам, желаем мы того или нет, приходится иногда идти на компромисс. Хочешь жить сам – давай жить другим. Я уверен, сказал в заключение Уилсон, что сейчас самое главное для всех нас – прекратить кровопролитие. Уверен, все спорные вопросы можно решить за столом переговоров, не превращая Берсвилл в бойню.

Речь получилась неплохая.

Когда Уилсон закончил, воцарилась тишина. Тейлер выжидающе взглянул на Нунена, и все остальные, последовав его примеру, повернулись к шефу полиции.

Нунен покраснел и хрипло сказал:

– Сиплый, я готов забыть, что ты убил Тима. – Он встал и протянул Тейлеру свою мясистую лапу. – Вот тебе моя рука.

Тонкие губы Тейлера скривились в злобной ухмылке.

– Твоего ублюдка-брата надо было убить, но я его не убивал, – прошипел он.

Нунен побагровел.

– Постой, Нунен, – вмешался я. – Так у нас ничего не получится. Давайте говорить начистоту. Тима убил Максвейн – и ты это знаешь.

Разинув рот, Нунен тупо уставился на меня. Казалось, он не понимает, что происходит.

С добродетельным видом я оглядел присутствующих и сказал:

– Ну-с, с этим вопросом мы, кажется, покончили. Давайте теперь разберемся с остальными. – А затем, обратившись к Питу, добавил: – Что вы скажете о вчерашнем недоразумении с вашим складом спиртного и об убийстве четырех человек?

– Хорошенькое недоразумение, – буркнул Пит.

– Нунен ведь не знал, что вы используете «Сидер-Хилл» для хранения спиртного. Он думал, что гостиница пустует, и погнал туда полицию, чтобы развязать руки грабителям банка. Ваши люди открыли огонь первыми, и тогда шеф решил, что в «Сидер-Хилле» и впрямь скрывается Тейлер. Когда же Нунен обнаружил, что это ваш склад, он окончательно потерял голову и спалил дом.

Тейлер наблюдал за мной с едва заметной ядовитой улыбочкой. Рено по-прежнему тупо смотрел перед собой. Элихью Уилсон, подавшись вперед, сверлил меня своими колючими хищными глазками. А вот что делал Нунен – не знаю. Я старался не глядеть в его сторону: от моего поведения в этот момент зависело слишком многое.

– На людей наплевать – им платят за риск, – сказал Пит. – А вот здание… Двадцать пять тысяч меня бы устроило.

– Хорошо, Пит, хорошо. Я заплачу! – поспешил сказать Нунен.

Голос у него так дрожал, что я с трудом удержался от смеха.

Теперь я мог спокойно смотреть на него. Он был раздавлен, сломлен, готов на все, лишь бы спасти свою толстую шкуру. Я не сводил с него глаз.

А он на меня даже не взглянул. Как, впрочем, и на других. Сел и опустил голову. Всем своим видом он давал понять, будто не ожидал, что его будут рвать на части кровожадные волки.

Закончив с Питом, я повернулся к Элихью Уилсону:

– А вы пойдете жаловаться, что ограбили ваш банк, или, может, объявите налетчикам благодарность?

– Будет лучше, – внес предложение Макс Тейлер, коснувшись моей руки, – если сначала ты сам расскажешь, как, по-твоему, было дело, чтобы мы знали, кому на кого жаловаться.

Упрашивать меня не пришлось.

– Нунен посадил бы тебя, – начал я, обратившись к Сиплому, – если бы не Ярд и Уилсон, которые передали шефу, чтобы тот оставил тебя в покое. Вот Нунену и пришло в голову, что, если удастся пришить тебе ограбление банка, твои покровители откажутся от тебя, и тогда он с тобой расправится. Ни одно преступление в городе, насколько я понимаю, не совершалось без санкции Ярда. Ограбив банк по собственной инициативе, ты бы посягнул на его власть и одновременно нанес ущерб Уилсону. Так бы, во всяком случае, это выглядело со стороны. Нунен рассчитал, что Ярд и Уилсон разозлятся и помогут ему поймать тебя. Что ты скрываешься здесь, он не знал. А Рено со своей бандой сидел за решеткой. Он был у Ярда на побегушках, но перейти ему дорогу был не прочь; он уже подумывал, как бы отобрать у Лу власть над городом. Верно я говорю? – спросил я, повернувшись к Рено.

– Я за твои слова не отвечаю, – отозвался тот, тупо посмотрев на меня.

– Как же поступает Нунен? – продолжил я. – Чтобы развязать Рено руки, он делает вид, что клюнул на приманку, и забирает с собой в «Сидер-Хилл» всех полицейских, кому не очень-то доверяет, даже снимает с Бродвея регулировщиков. А тем временем Макгроу и подкупленные полицейские дают Рено и его банде смыться из тюрьмы, ограбить банк и вернуться за решетку. Алиби – лучше не придумаешь. А через несколько часов их выпускают под залог. Как видно, Лу Ярд смекнул, чем дело пахнет, и вчера вечером послал в «Серебряную звезду» Голландца Джейка Вала с компанией проучить Рено и его банду – пусть, мол, знают свое место. Но Рено удалось спастись и вернуться в город. Он понял, что теперь ему с Лу не разойтись, и, когда сегодня утром Лу Ярд вышел из дома, Рено уже поджидал его с заряженным пистолетом в кармане. Теперь я понимаю, что другого выхода у Рено не было, не зря же он сидит на том самом месте, где сидел бы Лу Ярд, не лежи он сейчас в морге.

Наступила мертвая тишина,