Проходит по «зебре» и, согнувшись, быстро двигается дальше по широкой дороге с двусторонним движением. Через десять минут он уже возле внушительного по размеру здания, где располагается библиотека. Заходит и направляется к приемной стойке.

Пока Оливо ждет своей очереди, посматривает в окно у входа: «гольфа» не видно, но он знает, что машина там. Скорее всего, та же, что выслеживала по нескольку дней и тех четырех ребят, с той лишь разницей, что они этого не замечали, пока не становилось слишком поздно.

– Что желаете? – спрашивает служащая, дама в годах. Он уже видел ее прежде, когда бывал здесь.

– Я хотел бы посмотреть инструкцию по организации оповещения и эвакуации граждан, – отвечает Оливо.

И без того неулыбчивая, женщина мрачнеет еще больше.

– Простите?

– Инструкцию по организации оповещения и эвакуации граждан. Этот документ у вас должен выдаваться любому, кто приходит сюда. Мне, например.

Служащая встает и отходит примерно на метр. Вероятно, в прошлом у нее был печальный опыт общения с сумасшедшими, разговаривающими подобным тоном.

– Я не в курсе, мне нужно проконсультироваться, – пытается она спровадить его без возражений.

– Хорошо, консультируйтесь.

Женщина жестом дает понять, что ему придется подождать, и удаляется в соседнее помещение.

Вскоре возвращается с очень высоким мужчиной интеллигентного вида. Смуглая, янтарного оттенка кожа, борода и прическа делают его похожим на английскую охотничью собаку – специально выведенную породу, которая умеет залезать в заячьи норы. Или в старые кожаные сумки.

– Добрый день! Синьора Адель сообщила мне о вашем необычном запросе. Могу поинтересоваться, зачем вам понадобилась инструкция по организации оповещения и эвакуации граждан? Этот документ мы обычно используем для технического контроля.

– Планы.

– Планы?

– Планы здания.

– Могу узнать, зачем они вам требуются? Для посетителей они представлены на каждом этаже с указанием запасных выходов на случай пожара.

– Они приблизительные, – говорит Оливо. – Неполные, в них ошибки при обозначении лестниц. Когда я вхожу в здание, я хочу знать настоящие пропорции помещений, расположение выходов, переходов, в противном случае у меня может случиться приступ, я начну кричать, истекать слюной, крушить все вокруг. В рюкзаке у меня лежит справка, подтверждающая эту мою патологию – «непереносимость незнакомых пространств», покажу, если хотите.

Мужчина внимательно смотрит на него. Решает, что это – шутка или же он впервые за свою долгую карьеру встречается с таким необычным случаем. Принимает за основу свою вторую гипотезу и сообщает, что справка ему не потребуется.

– Думаю, мы с вами можем прийти к компромиссу. Синьора Адель, достаньте, пожалуйста, папку с документами из второго ящика.

– Как скажете, директор.

Женщина бросается исполнять приказание. Мужчина же благодушно, словно они уже давно знакомы, улыбается Оливо.

– Это документы, которые мы используем для технического персонала, – поясняет он, пока ждут. – Я работаю в этой библиотеке сорок два года, однако, бывает, и я в них заглядываю. Просматривать планы зданий – дело одновременно волнительное и бодрящее, абсолютно согласен с вами. Если понимаешь ценность каких-то вещей, уже не можешь без них обойтись.

Служащая приносит папку и кладет на стол, Оливо принимается листать ее, задерживаясь по несколько секунд на каждом плане – склад, подвал, – и закрывает.

– Спасибо, – говорит.

– Пожалуйста, надеюсь, вы удовлетворены.

– Вполне.

– Я рад. Как вы, возможно, знаете, у нас вполне приличная картографическая секция на третьем этаже. Когда пожелаете, с удовольствием послужу вам гидом.

По дороге сюда Оливо полагал, что в библиотеке у него будет время продумать дальше свой план со всеми вытекающими из него последствиями или же позвонить комиссарше и доложить ей о «гольфе» – как все, наверное, от него ждут.

Но дело в том, что, оказавшись в читальном зале, он через несколько минут забывает и о сером «гольфе», и о Соне Спирлари, и о четверых пропавших ребятах – а ведь именно из-за них он и находится тут.

Первые полчаса он посвящает увесистому тому, полученному от профессора Сизмонда, и книгам о Лигабуэ, взятым с полок. Пейзажи дикой природы, написанные художником, уносят Оливо в горы, где он когда-то жил, к животным, которых выращивал его отец, к зверям, обитавшим в лесу. Так много жизни, крови, цветов и безумия оказалось в этих картинах, что Оливо сидит словно огорошенный. В одной картине, где Лигабуэ нарисовал леопарда с поднятой лапой, он совершенно точно узнает Манон.

Взволнованный, Оливо переключается на романы. Монографию ему ничего не стоит прочитать за пять минут, а если много страниц – максимум за десять. Это одно из тех занятий, которые он сам не понимает как ему удаются. То же самое происходит и с романами, но тут он заставляет себя не торопиться, чтобы прочувствовать слова, переплетения сюжета, заметить некоторые неточности, проскальзывающие помимо воли автора. Так он читает рассказы Гоголя, трилогию Аготы Кристоф[107], любовный роман, в котором летчик влюбляется в бортпроводницу, оказавшуюся русской шпионкой. Когда перелистывает последнюю страницу «Вспоминая моих грустных шлюх» Маркеса[108], на часах половина седьмого. До закрытия библиотеки остается полчаса.

«Терпение, – говорит он сам себе, – буду держать карты в руках, и посмотрим, что из этого получится».

Следуя плану, запечатленному в его голове, он спускается по внутренней лестнице в подвал, сворачивает в коридор, уходит через пожарный выход и оказывается на заднем дворе, откуда, вероятно, выезжают грузовики с книгами и разный специальный транспорт.

Замысел таков: вынудить «гольф» дежурить у главного входа, как уже бывало прежде, и без помех уйти домой. Пока Оливо изучает ситуацию в школе, ожидая, когда выпадет верная карта, важно, чтобы водитель «гольфа», кто бы он ни был, не знал, что он живет в квартире комиссарши, ведущей расследование. Иначе похититель почует засаду и исчезнет. И тогда прощай возможность поймать его и найти ребят.

Такие мысли мелькают в голове Оливо, когда он выходит за ограду библиотеки на дорогу с односторонним движением.

Никакого серого «гольфа» нет. Миссия выполнена. Только красная «панда»[109], небольшой электромобиль и голубой фургон какой-то компании стоят на светофоре поблизости.

Оливо направляется в противоположную сторону. Минут двадцать мелкими перебежками – и он будет дома у Сони Спирлари, а там, может, и Манон увидит.

Пока идет по тротуару, мимо проносятся, вырвавшись на свободу на зеленом сигнале светофора, красная «панда» и небольшой электромобиль. Секунда, вторая, третья, а фургона-то и нет.

Мысль, возникшую при этом, можно выразить фразой: «Ох, бли-и-ин!» – но он даже не успевает обернуться, как на голове у него оказывается мешок, – кажется, я уже видел эту сцену, не знаю, понятно ли объясняю! После чего Оливо подхватывают, несут и через боковую дверцу закидывают в фургон.

Он с грохотом падает на твердое дно посередине кузова, получает