– Ну да. Он уже не молод, – заметила дама. – В таком возрасте по ночам предпочитаешь спать.

Орлов искоса оглядел ее с ног до головы. Пожалуй, выглядела она если не ровесницей Лурье, то и не намного младше. Точно за семьдесят и с большим гаком. Будучи врачом, возраст людей он, как правило, определял безошибочно. Но пропускать отплытие не стала. Пытается взять от путешествия максимум. Видимо, допускает, что оно может оказаться последним в ее жизни.

Заиграло «Прощание славянки» – своеобразный гимн речного флота, один из несомненных символов России, с которым десятилетия лайнеры покидали причал. Орлов знал, что сейчас традиция соблюдается не везде, но на Волге и Оке теплоходы отдавали швартовы именно под этот марш, и ему это нравилось. Хорошо, когда традиции есть и их чтут. Меньше хаоса, которого, к сожалению, и так хватает.

Как и многие врачи, Орлов иногда бывал суеверным. К примеру, он терпеть не мог меняться дежурствами. Соглашался, конечно, потому что, будучи свободным от семьи человеком, входил в положение женатых коллег, но верил, что ночка выпадет такая, что глаз сомкнуть будет некогда. И сбывалась эта чертова примета всегда.

Еще он никогда не давал поднимать с пола упавший во время операции инструмент, старался не назначать сложные операции на понедельник (а простых у него давно не бывало), верил, что лечение других врачей, а также рыжих и блатных пациентов не обойдется без осложнений, никому не желал спокойного дежурства, спать во время смены ложился только в спецодежде, а вот носки обязательно снимал.

– А где Леонид Петрович? – К Орлову подошел Павел, облокотился на палубные перила. – Спит уже? Да оно и правильно. Все эти отплытия похожи одно на другое.

– Но вы тем не менее вышли, – отметил Иван. – Тоже могли уже пятый сон видеть.

– У меня бессонница, – признался собеседник. – После развода началась. Вообще не сплю почти. Забываюсь под утро, на час-два. Не больше.

– Это вредно. Я вам как врач говорю.

Лицо Павла исказила какая-то болезненная усмешка.

– Не всегда врачи могут помочь, Иван Александрович. В некоторых случаях медицина бессильна.

Да, видимо, развод оказался болезненным. Все-таки, может, и хорошо, что он сам никогда не был женат. По крайней мере, через подобные разочарования Орлову проходить не приходилось, и сон он не терял. Еще чего не хватало.

– Ладно, я пойду, спокойной ночи, – попрощался Павел.

– Спокойной ночи. Правда, отплытие еще не закончилось.

– Я уже видел все, что хотел, – махнул рукой Бурчевский.

Теплоход наконец отчалил от пристани, дав два прощальных гудка. Часы показывали начало первого ночи, поэтому большинство пассажиров разошлись, стремясь улечься в постель. Оно и понятно, если первая экскурсия запланирована на шесть утра. На нее, правда, записалось так мало народу, что она вряд ли состоится, но гостям столицы это не помешает воспользоваться трехчасовой стоянкой и прогуляться по окрестностям Кремля самостоятельно.

Ивану уходить с палубы не хотелось. Мимо него проплывала ночная Москва. Столицу Орлов любил страстной любовью неофита, приехавшего в нее после школы, чтобы покорить, разумеется. Что ж, в свои тридцать пять он вполне мог считать, что покорение состоялось. Еще чуть-чуть – и он защитит докторскую. В его годы очень достойный результат.

Конечно, в этот круиз он отправился только для того, чтобы в тишине и спокойствии поработать с Лурье, но перспектива пройти под всеми московскими мостами от Северного до Южного порта его радовала. Багратионов мост, Крымский, большой Москворецкий, Большой каменный, Устьинский, Патриарший.

Программа круиза предполагала также, что туристы увидят с воды всю красоту и самые известные достопримечательности столицы: и «Москву-Сити», и Дом правительства, и здание МИДа, и Новодевичий монастырь, и Воробьевы горы, и Лужники, и здание Президиума Российской академии наук, в котором частенько бывает Лурье, и парк Горького, и Центральный дом художника, и памятник Петру Первому скульптора Церетели, и фабрику «Красный Октябрь», и колокольню Ивана Великого, и Софийскую набережную, и храм Василия Блаженного, и Зарядье с его парящим мостом, и Красную площадь, и три монастыря, и Кремль в конце концов.

Конечно, его ждет работа с Лурье, но, в конце концов, расположиться можно и на террасе сьюта, в его или академика каюте. И работать, параллельно созерцая всю эту красоту, к которой Орлов за годы жизни в Москве так и не привык. Да и не было у него особого времени, чтобы привыкать. В операционных, как известно, окон нет.

– Простите, сигареткой не угостите? – В мысли Орлова вторгся еще один неожиданный собеседник.

Он повернулся, увидев перед собой довольно привлекательного мужика, пожалуй, своего ровесника, одетого с той тщательной небрежностью, которая выдавала особое старание. Одежда на нем была сплошь брендовая, ноздри Орлова защекотал запах дорогого парфюма, на носу у мужика, несмотря на ночь, красовались темные очки, разумеется, тоже фирменные.

Такие представители мужского пола ужасно нравятся женщинам, а вот Орлов этаких хлыщей терпеть не мог.

– Не курю, – сухо ответил он. – И вам не советую.

– А вы тоже врач, да? Как и Леонид Петрович?

– А вы знакомы? – Орлов посмотрел на собеседника с внезапным интересом. На знакомого Лурье тот не был похож ни капельки. Может, родственник кого-то из пациентов.

– Нет, лично не имел чести, – рассмеялся мужик. – Но кто же не знает Леонида Петровича. Мировая величина. Знаменитость. Глыба. Матерый человечище.

– Надо же, а я был уверен, что наше поколение уже ни в школе, ни в институте не изучало трудов Ленина.

– Что? – Мужик внезапно опешил. – При чем тут Ленин?

– Потому что фраза «Глыба. Матерый человечище» принадлежит Владимиру Ильичу Ленину, – скучающе разъяснил Орлов. – Вождь мирового пролетариата так охарактеризовал писателя Льва Толстого.

– Да нет, это я так, к слову. – Мужик все так же добродушно рассмеялся. – Я когда на теплоход заходил, увидел Леонида Петровича, попросил разрешения с ним сфотографироваться, так он меня отшил. Вы уж поспособствуйте, чтобы он согласился. Вас, кстати, как зовут? Я – Константин Белов.

И он протянул руку. Пришлось пожать. Орлов был вежливым человеком.

– Иван Александрович Орлов. И да, я тоже врач.

– А я предприниматель. Кручусь в околомедицинской теме.

Что ж, интерес Белова к Лурье стал понятен. Скорее всего, этот красавчик торгует медицинским оборудованием или является представителем какой-нибудь крупной фирмы, вот и хочет воспользоваться случаем, чтобы впарить директору крупного центра какую-нибудь поставку. Хоть бы откат не вздумал предлагать, а то, зная характер Леонида Петровича, и до скандала недалеко.

– Крутитесь, – разрешил Иван. – Но мы с Леонидом Петровичем в отпуске, так что поддерживаем разговор исключительно о красотах природы.

– Понял. Принял. – Мужик озорно