никаких известий до вечера, и лишь в девять позвонил адвокат. Он поведал, что в три часа звонка от Чевелихина не последовало. Водянова подождала еще немного для приличия и позвонила ему сама, но ни один из его телефонов не отвечал, ни мобильный, ни служебный. С четырех до пяти она звонила ему беспрерывно и безуспешно. Беспокойство ее нарастало, она опасалась, что с Чевелихиным что-то случилось; кто-то мог узнать о том, что у него на руках огромная сумма денег и напасть на него по дороге. Адвокат разделял ее страхи. Оба жалели, что, понадеявшись на его опытность, не догадались послать с ним охрану. Наконец в начале шестого они приняли решение ехать в кремль, искать его там и в случае чего поднимать тревогу.

Пропуска на сей раз у них не было. На проходной висел служебный телефон с номерами приемных. Водянова позвонила в приемную Самохвалова, представилась и попросила соединить ее с Чевелихиным. На вопрос секретарши о цели звонка Водянова, волнуясь, сбивчиво объяснила, что у нее назначена встреча с Чевелихиным, но получилось так, что дозвониться до него напрямую она почему-то не может. Секретарша попросила ее подождать и после паузы сообщила, что Чевелихин на месте, у себя, но встречи с посетительницей по фамилии Водянова у него не запланировано.

— Как же так?! — воскликнула Водянова. — Я же разговаривала с ним днем! Вот его карточка, я держу ее перед глазами!

Она продиктовала секретарше телефоны Чевелихина, та терпеливо выслушала ее и не без удивления сказала, что названные номера — неправильные, у Чевелихина — совсем другие, однако давать их посторонним она не имеет права. Водянова, которая и без того была взвинчена до предела, тут же расплакалась.

— Я ничего не понимаю! — в отчаянии твердила она в трубку. — Пожалуйста, помогите мне!

Секретарша, поколебавшись, вновь попросила ее подождать и через некоторое время сообщила, что соединяет ее с Чевелихиным. Водянова услышала незнакомый мужской голос.

— Извините, а можно Чевелихина? — попросила она.

— Я слушаю вас, — ответил мужчина с ноткой раздражения.

Водянова растерялась и понесла что-то невразумительное об утренней встрече, но мужчина прервал ее, посоветовал изложить ее просьбу в письменном виде и передать в приемную. На этом разговор закончился.

Водянова впала в панику. В слезах, она принялась упрашивать охрану пропустить ее внутрь, но ей этого не позволили. Какая-то женщина, выходя из здания, остановилась, привлеченная необычной сценой. Обратившись к Водяновой, она поинтересовалась, что происходит, но та уже не могла изъясняться внятно. Адвокат выступил вперед и, взяв на себя инициативу, коротко объяснил, что они прибыли из Саратова по приглашению уважаемого господина Чевелихина, но, видимо, в силу какого-то недоразумения, уважаемый господин Чевелихин принимать их отказывается.

Женщина оказалась одной из помощниц Полномочного Представителя. Сжалившись над плачущей Водяновой, она сама позвонила Чевелихину, попросила его спуститься на проходную и прояснить ситуацию. После этого она отбыла, пожелав Водяновой с адвокатом успеха.

Вскоре к ним вышел молодой человек, лет тридцати двух, полный, светловолосый, недоумевающий и весьма недовольный тем, что его потревожили. Водянова совсем потеряла голову.

Адвокат вновь пришел на помощь. Он предъявил Чевелихину свое удостоверение и не без смущения рассказал, что его клиентка из Саратова, уважаемая госпожа Водянова, на прошлой неделе в среду была здесь у человека, представившегося ей Чевелихиным. И этот, с позволения сказать, Чевелихин назначил ей приехать сегодня, что она и сделала. Про утреннюю встречу адвокат благоразумно промолчал, но в подкрепление своих слов сослался на то, что у его клиентки, уважаемой госпожи Водяновой есть доказательства предыдущего визита в виде билетов на самолет, чеков из гостиницы и пропуска в кремль. (Пропуска в кремль у нее, кстати, не было, она его сдала на выходе, — тут адвокат приврал).

Чевелихин слушал адвоката со все возраставшим недоверием. Он возразил, что не понимает, о каких доказательствах идет речь, но все сказанное совершенно невероятно. Во-первых, на прошлой неделе он, Чевелихин, вместе с Евгением Юрьевичем был в командировке в Москве. Во-вторых, во вторник санэпидемстанция проводила обработку помещений, вызванную появлением в кремле грызунов. В их крыле работали дезинфекторы, после чего необходимо было ждать сутки, чтобы запах выветрился. В-третьих, все крыло в среду оставалось закрытым, а приемная — опечатанной, и ни секретаря, ни других сотрудников на месте не было. В-четвертых, он даже не знает, что сказать.

На Водянову, рыдавшую в голос, Чевелихин косился с опаской, явно считая ее психически ненормальной.

Адвокат уже давно все понял; он лишь не знал, как довести страшную правду до сведения Водяновой, которая и без того была не в себе. Он уговорил ее выйти наружу, надеясь, что ей на свежем воздухе станет лучше и она начнет хоть что-то соображать. Но она не начала. Ей в голову внезапно пришла новая идея, что ей нужно увидеться с Самохваловым, который непременно ей поможет, все разрешит и уладит. Какого Самохвалова она при этом имела в виду: того, которого видела, или другого, она не поясняла, возможно, уже не разбирала. Так или иначе, но покидать кремль она отказывалась наотрез.

Стал накрапывать мелкий дождь и под этим ситечным дождем Водянова и адвокат гуляли по территории битый час, пока не появился Самохвалов. Водянова узнала его сразу. Это был настоящий Самохвалов, именно тот, которого она видела на приеме. С человеком, принимавшим ее в среду и обедавшим с ней в четверг, он имел мало общего. Водяновой сделалось дурно, она без сил опустилась на лафет какого-то артиллерийского орудия, стоявшего во дворе в качестве экспоната и, наверное, упала бы, если б адвокат ее не поддержал.

Самохвалов сел в машину и уехал. Адвокату, уже опасавшемуся, что придется вызывать скорую помощь, все же удалось увести Водянову из кремля. В машине она, рыдая, повторяла, что ее загипнотизировали. Адвокат отвел ее в номер, оставил под присмотром одного из охранников, другого послал в аптеку за валерьянкой, а сам спустился в бар, чтобы позвонить Водянову.

Адвокат считал, что нужно немедленно обращаться в милицию и одновременно писать заявление в Генпрокуратуру; требовать полномасштабного расследования, чтобы выяснить, каким образом самозванцы проникли в кремль, кто им помогал и кто стоял за аферой. Чтобы приступить к энергичным действиям, ему необходимо было разрешение Водянова, ибо уважаемая госпожа Водянова пребывала в таком состоянии, что добиться от нее чего-то определенного не представлялось возможным.

Никаких инструкций Водянов ему не дал. Выронив телефон на одеяло, мертвенно бледный, он бесформенным студнем молча застыл на своей шконке.

***

На обратной дороге, спускаясь вниз, Норов издали увидел Гаврюшкина. Большой, грузный и все равно