— Да-да, — с готовностью подтвердила Водянова.

— Вот и хорошо, — он вновь откинулся на спинку дивана. — Эту жалобу необходимо официально зарегистрировать в моей приемной не позже понедельника. Вам ясно?

— Да-да, конечно. Все совершенно ясно!

В это время к их столу подошел солидный мужчина с депутатским значком на лацкане пиджака. Уважительно поздоровавшись, он пожаловался на то, что вторую неделю не может попасть на прием к Самохвалову. Самохвалов поскучнел лицом, сослался на занятость и пообещал принять депутата на следующей неделе. Он поручил Чевелихину найти окошко в графике, и тот сделал в блокноте соответствующую запись.

Самохвалов дождался, пока депутат отошел, вздохнул и неодобрительно покачал головой:

— Видит же, что я занят! Зачем прерывать?

— Такой уж у нас народ, — развел руками Чевелихин. — Все только о себе и думают.

— На основании этой жалобы Генпрокуратура в моем лице в экстренном порядке истребует дело к себе, — продолжил Чевелихин.

— Прямо из суда?! — не удержалась от радостно-недоверчивого восклицания Водянова.

— Прямо из суда. У нас есть на это право.

— Если, конечно, вы сделаете то, о чем мы с вами говорили, — вставил Чевелихин.

— Я сделаю, сделаю!

— Имейте в виду: на данном этапе очень важно сохранять полную секретность, — внушительно предостерег Самохвалов и повторил: — Полную. Это должно стать неожиданностью для вашего областного прокурора. Как только он узнает, сразу взбесится, кинется в Москву. А как иначе, — его подчиненные больше года работали, такой тарарам подняли, повсюду раструбили, он сам сколько интервью раздал, и вдруг все — псу под хвост! Он мужик гонористый, не перенесет. Мне, кстати, в любом случае предстоит битва с замом по следствию. У вашего прокурора с ним неплохие отношения, тот обязательно полезет за него заступаться. Но ничего, сдюжим. Нельзя только, чтобы он спохватился раньше времени, иначе он нам все испортит!

— Вы думаете, нам… вам удастся? … — с пересохшим горлом спросила Водянова и выпила воды из бокала.

— Надеюсь, — ответил Самохвалов. — Но повоевать придется.

Их опять прервали. К ним подошел проректор Горьковского университета, представился и напомнил Самохвалову, что в конце месяца университет празднует свой юбилей, будут высокие гости из Москвы. Приглашение Самохвалову уже направили, он только не знает, передала его секретарь или нет.

Самохвалов вопросительно посмотрел на Чевелихина.

— Еще не видел, — ответил Чевелихин.

— Вас, кстати, мы тоже ждем, — сказал ему проректор. — Вы же наш выпускник!

Чевелихин поблагодарил. Проректор удалился. Им подали горячее.

— Когда дело окажется у нас, — вновь заговорил Самохвалов. — Я передам его в другой регион, для проверки, во избежание субъективности. Скажем, в ту же Астрахань. Там хороший областной прокурор, умный. И кое-чем мне обязан. Ну, а далее — понятно.

Он посмотрел на Водянову и подмигнул.

— То есть, дело закроют?! — задохнулась Водянова.

— Тише, тише! — укоризненно проговорил Чевелихин, оглядываясь. — Разве можно такие слова вслух произносить! Делу дадут объективную оценку…

— Как думаете, это надолго?

— Года два на это уйдет, надо набраться терпения, — ответил Самохвалов. — Тут чем больше времени, тем лучше. Необходимо дать шумихе улечься. Но меру пресечения мы однозначно изменим. На подписку о невыезде, месяца уже через два-три. Только тихо и спокойно, не привлекая внимания, — он опять подмигнул.

— Как было бы хорошо! — воскликнула Водянова.

— Будет, — заверил Самохвалов. — Обязательно будет.

За разговором он допил водку и хотел было заказать еще, но перехватив беспокойный взгляд Чевелихина, передумал. Выпитое привело его в отличное настроение. Он несколько раз игриво поглядывал на круглые коленки Водяновой в черных колготках и вдруг спросил:

— Вы, кстати, чем сегодня занимаетесь?

— Я?.. Ничем особенным,… — зарделась от неожиданности Водянова.

Чевелихин перегнулся к Самохвалову через стол и что-то пошептал на ухо. Тот сразу посерьезнел.

— Вот как? — проговорил он, становясь серьезным. — Да это важно…

Он посмотрел на Водянову с сожалением, но объяснять ей ничего не стал.

У него зазвонил мобильный телефон. В течение ужина он звонил часто, но большинство звонков Самохвалов игнорировал и лишь иногда, взглянув на номер, брал трубку. Отвечал он коротко и односложно, так что понять, о чем шла речь, было невозможно. На сей раз после разговора он отложил салфетку.

— К сожалению, мне нужно ехать, — проговорил он. — Приятно было пообщаться.

Чевелихин подозвал официанта и расплатился за него и себя. Водяновой подали отдельный счет.

Когда Самохвалов встал из-за стола, Чевелихин чуть задержался и шепотом напомнил Водяновой, что 2 миллиона необходимо отдать ему в понедельник, вместе с жалобой.

***

Сумма взятки, которую потребовал Самохвалов, поразила всех в камере. Даже видавший виды Аркаша на мгновенье потерял дар речи. С минуту царила тишина.

— Не! — решительно объявил, наконец, Аркаша. — Не катит! Идет он, пляшет! Болт ему ржавый, а не пять лямов! Совсем лягавые охерели!

— Да он же не пять просит, а только два! — заспорил Водянов.

— Это по первяне два! А после — пять! Отказываемся, Петюня! Без вариантов!

— Как отказываемся?! — оторопел Водянов. — И что мне дальше делать? На зону топать?

— И че?! — не смутился Аркаша. — Подумаешь, на зону! Да на зоне ты и с одним лимоном кайфанешь по полной! Коронуешься! Вором вернешься, прикинь!

— Да не хочу я в воры! — воскликнул Водянов испуганно. — Не надо мне этого!

— Ладно, — уступил Аркаша. — Не хочешь, не надо. Придурком заделаешься. Или библиотекарем — еще лучше! Тебе дубаки хавчик будут таскать, бухло, дурь, да че скажешь! Телок приведут центровых! Кум те лично чифирь будет заваривать за такие бабки! Года три перекантуешься, после выйдешь по удо, и загорай! Гужуйся, где хочешь! У тебя еще целых четыре ляма остается. Че ж тебе не жить? Да е…ся они конем, эти прокуроры! Пять лямов! Морда у них мусорская лопнет!

Но Водянов упорно не хотел быть ни придурком, ни библиотекарем, даже с учетом упомянутой Аркашей экономии.

— Ты же сам говорил, зона — не для меня! — жалобно заныл он. — Лучше уж последнее отдать и на воле остаться, чем с деньгами в тюрьме гнить!

— Хуже! — убежденно возразил Аркаша.

— Лучше! Бабки, конечно, огромные, у меня уже давно и нет таких! Но надо искать!.. Продавать, что еще осталось, в долги залезать!..

— Не вздумай! — возмутился Аркаша. — Павлик, скажи ему!

— Я в таких делах не советчик, — отозвался Норов.

— Но вот ты бы отдал или нет?

— Я бы отдал! —