Фил выругался под нос:

– Должна же быть какая-то лазейка из этой западни!

Как и говорил Капалов, на выходе из прихожей было слишком светло. Похоже, не имелось других путей, кроме как по лестнице или мимо русского. Если решать дело стрельбой, то нельзя забывать про девушку. Никаких сомнений, что и Капалов выстрелит. Ромен подползла к Филу.

– Если пойдем наверх, – прошептала она, – окажемся в ловушке.

– Ты можешь что-нибудь придумать?

– Нет! – И затем она наивно добавила: – Но здесь, с тобой, мне не страшно. – Она схватила его за руку. – Мне кажется, он ушел. Такое чувство, что здесь больше никого нет, кроме нас.

– Что это может значить?

– Может быть, собаки?

Он подумал о мускулистых телах и слюнявых пастях, которые видел во дворе, и содрогнулся.

– Жди здесь, – велел Фил и бесшумно пополз по коридору.

Казалось, он одолел не менее ста футов, прежде чем его рука коснулась стула, о котором говорил Капалов. Фил осторожно отодвинул стул в сторону и двинулся дальше. Вот пальцы дотронулись до дверного косяка: конец коридора.

Фил шепотом сообщил девушке:

– Он ушел.

Ромен присоединилась к нему.

– Может, покончим с этим? – спросил он.

– Да. Лучше попробуем зайти сзади.

Она взяла его за руку и повела в комнату.

10

«Мои руки будут тверды»

Они сделали три шага в темноту, а затем зажегся свет, и Фил обнаружил, что беспомощен – его руки прижаты к телу мощными ручищами Михаила. Капалов обезоружил пленника и улыбнулся ему.

– У Михаила, которого вы снова видите со мной, крепкая голова, и я опасался, что мой удар успокоил его ненадолго. Можете представить, какой невыгодной была моя позиция в коридоре: вы впереди, а мой ненадежный соотечественник позади. Когда я больше не мог этого выносить, вернулся и привел его в чувство, чтобы снова привлечь на свою сторону.

Михаил отпустил Фила и шагнул назад. Капалов продолжил, весело усмехаясь:

– Вы без труда поймете, мистер Труэкс, что я не могу затягивать эту игру. Еще несколько дней, и я превращусь в развалину. Я человек простодушный, мне не вынести этого безумия. Вы видели, в каком состоянии Ромен. Принимаете мои условия?

Фил поборол отвращение к себе за то, что так легко попался, и решил вернуться к прежней тактике: блефовать, пока не почувствует настоящую боль. Он улыбнулся и покачал головой:

– Боюсь, мы никогда не придем к согласию.

Капалов вздохнул:

– На этот раз я сам займусь священнодействиями, так что не ждите, что их остановит приступ сострадания. Хотя сердце из-за вас обливается кровью, мои руки будут тверды.

Тут заговорила девушка. Ее голос взволнованно дрожал. Мужчины повернулись к ней. Она обращалась к Михаилу по-русски. Ее речь звучала все тише, пока не превратилась в шепот, а затем стала настойчивой, умоляющей. У слуги плотно сжались кулаки от растущего нервного напряжения, спина задеревенела. Взгляд впился в одну точку на противоположной стене. Фил озадаченно глянул на Капалова и увидел, что тот наблюдает за племянницей и слугой, а в глазах пляшут огоньки. Голос девушки продолжал разливаться, и на лице Михаила выступили слезы. Его рот сделался тонкой прямой чертой, и казалось, кожа на суставах кулаков вот-вот лопнет от натуги. Ромен упомянула Сержа, и Фил вдруг понял, что происходит. Это открытый призыв к Михаилу – девушка напоминает ему о смерти брата, доводит его до отчаяния! Глаза здоровяка выпучились, рубец поперек носа превратился в яркую рану – возможно, еще вчера. Мышцы на лбу, челюстях и шее натянулись, как канаты, воздух с шипением вырывался из трепещущих ноздрей. Девушка не умолкала. Фил снова посмотрел на Капалова. У того на лице играла улыбка веселого ожидания. Он с мягким сарказмом произнес несколько слов, но ни девушка, ни Михаил даже не оглянулись. Ее голос звучал теперь монотонным напевом. Огромные кулаки разжались, и по пальцам из проколотых ногтями ладоней потекла кровь. Он медленно повернулся к хозяину. Их взгляды встретились, но лишь на секунду – привычка к рабскому подчинению укоренилась слишком глубоко. Михаил опустил глаза и беспокойно переступил с ноги на ногу.

Девушка не дала ему передышки. Слова потоком срывались с ее губ, а голос внезапно стал высоким и резким. Фил, хоть и не знал русского языка, ощутил, что его пульс бьется в такт ее интонациям. Плечи Михаила медленно поднялись, в уголках рта выступила белая пена. Затем его лицо начисто утратило человеческие черты. Из груди вырвался металлический скрежет. Не поворачиваясь, не глядя, он бросился на человека, убившего его брата. Не было никакого переключения, которое уловил бы глаз. Вот Михаил стоит пошатываясь, глядя в пол выпученными, налитыми кровью глазами. А вот они с Капаловым катятся по полу.

Капалов выстрелил один раз, но Фил не видел, куда угодила пуля. Мужчины катались туда и сюда – Михаил, обезумевший зверь, вслепую пытался вцепиться врагу в горло, а Капалов хладнокровно отбивался, применяя разные приемы. Происходившее так мало его пугало, словно это была игра. Поверх плеча Михаила он встретился взглядом с Филом, и тот скорчил гримасу отвращения. Наконец Капалов высвободился, поднялся на ноги, пнул в лицо поднимающегося противника и скрылся во мгле коридора. Ударом Михаила отбросило назад, но он сразу вскочил и с ревом устремился в погоню.

Фил подобрал оружие, которое выронил Капалов – отобранный у Фила револьвер, – и повернулся к девушке. Она сильно дрожала, закрыв лицо руками. Он встряхнул ее.

– Где телефон?

Она лишь с третьей попытки сумела ответить:

– В соседней комнате.

Фил погладил ее по щеке:

– Позвони в полицию и дождись меня здесь.

Она на мгновение в панике прижалась к нему, затем взяла себя в руки, улыбнулась, показывая свою храбрость, и перешла в соседнюю комнату.

Фил приблизился к двери в коридор и прислушался. Откуда-то с лестницы доносились звуки борьбы и издевательские смешки Капалова. Прогремел выстрел; Михаил взревел. Фил на ощупь добрался до лестницы. Все явственнее раздавались шум борьбы наверху и хриплое дыхание Михаила. Дважды грянул пистолет. Человек покатился по ступенькам. Фил достиг второго этажа и начал подниматься на третий. Катившийся приблизился к нему. По невнятному рычанию Фил узнал Михаила. На верхней площадке захохотал Капалов. Фил напряг ноги, чтобы остановить падение Михаила, затем поднял револьвер и выстрелил наверх в темноту. Оттуда к нему устремились струи оранжевого пламени; щеку обожгла пуля, другие миновали. Лежавший у ног человек схватил его, потянул вниз. Фил кричал Михаилу в ухо, пытался объяснить, что враг наверху, а он нападает на союзника. Но сокрушительные пальцы забирались все выше по груди