– Я не могу принять условия, пока не поговорю с вашей племянницей.

Капалов мягко возразил:

– Это невозможно. Мне жаль, но вы должны понять, что мое положение очень щекотливое и я не могу допустить, чтобы оно осложнилось еще больше.

– Нет разговора – нет сделки, – отрезал Фил.

Капалов огорченно нахмурился.

– Задумайтесь. Поймите, что меня не радует необходимость причинять вам страдания. Вообще-то, – он лукаво улыбнулся, – из всех участников нашей беседы это понравится только Сержу.

– Несите нож, – холодно произнес Фил. – Нет разговора – нет сделки.

Капалов кивнул Сержу, и тот вышел из комнаты.

– Спешить некуда – задержка в несколько минут ни на что не повлияет, – заверил Капалов. – Оцените свое положение. Подумайте! В умелых руках Сержа вы заговорите – обязательно заговорите, – но тогда не получите пятьсот долларов да еще причините мне душевные страдания… Я уже не говорю о страданиях ваших.

Улыбка Фила учтивостью не уступала улыбке Капа-лова.

– Это будет пустой тратой времени. Если я не увижусь с мисс Капаловой, то буду стоять на своем.

Серж вернулся со спиртовкой и маленьким кинжалом. Он поставил горелку на стол, зажег ее и поднес лезвие к пламени. Фил безмятежно наблюдал за приготовлениями. Внезапно он заметил, что держащая кинжал рука дрожит, и, подняв глаза, увидел, что у Сержа на лбу блестят капельки влаги. Лицо русского было изможденным, возле рта залегли белые складки. Снова уложив Фила на кровать, Михаил крепко сжал его лодыжки. Фил промолчал. Он начал упиваться ситуацией, зная, что может все остановить одним словом. У Сержа теперь заметно тряслись колени; пальцы Михаила на ногах Фила дернулись и повлажнели от пота.

Фил ухмыльнулся и шутливо обратился к Капалову:

– Вам с вашими людьми следует порепетировать. Бьюсь об заклад, пытки у них получаются не лучше ограблений.

Капалов добродушно усмехнулся:

– Но вам следует учесть, что неумелый палач может сделать то, на что не способен опытный.

Серж подошел к кровати, и кинжал заблестел в его дрожащей руке.

Фил небрежно сказал:

– Я бы хотел посмотреть на это сидя, если не возражаете.

– Конечно! – Капалов помог ему сесть. – Могу я сделать что-нибудь еще для вашего удобства?

– Спасибо, теперь я прекрасно управлюсь сам.

Серж протянул раскаленный кинжал к ступням Фила, с которых Михаил уже снял носки. Лезвие подрагивало в нервных руках, глаза вылезали из орбит, а лицо было мокрым от пота. Пальцы Михаила впились в лодыжки Фила. Оба помощника Капалова хрипло дышали. Фил заставил себя не обращать внимания на боль и насмешливо улыбнулся. Лезвие было в дюйме от его ноги. Но тут Серж выронил кинжал и отшатнулся от кровати. Капалов что-то сказал ему по-русски. Серж медленно наклонился за кинжалом и пошел к горелке, чтобы нагреть его; он дрожал всем телом, как в лихорадке.

Серж вернулся к кровати, стиснув зубы под напряженными до белизны губами. Навис над кроватью, и Фил почувствовал жар приблизившегося лезвия. Он равнодушно глянул на Капалова, доводя свою игру до кульминации, прежде чем сдаться. Но тут Серж со сдавленным криком отбросил кинжал, рухнул на колени перед Капаловым и жалобно взмолился. Капалов отвечал с исключительной мягкостью, как будто разговаривал с ребенком. Серж медленно поднялся на ноги и отступил, повесив голову. Ка-палов вынул из кармана пистолет. Пистолет выплюнул пламя. Серж обеими руками схватился за грудь и повалился на пол.

Капалов неспешно подошел, подсунул мысок изящной туфли под плечо и перевернул Сержа на спину. Затем, держа пистолет в опущенной руке, выпустил четыре пули в лицо, превратив его в кровавое пятно.

Он повернулся и устремил на Михаила взгляд, в котором было лишь вежливое ожидание. Михаил отпустил лодыжки Фила при первом же выстреле и теперь стоял прямо, вытянув руки по швам. Его грудь судорожно вздымалась, шрам поперек лица стал багровым, но взор был устремлен в стену, а лицо окаменело. Целую минуту Капа-лов смотрел на Михаила, а потом вновь повернулся к лежащему у своих ног. На туфле, которой он переворачивал Сержа, блестела кровь. Капалов осторожно потер ногу о бок мертвеца, потом сказал несколько слов Михаилу. Тот могучими руками поднял безжизненное тело и вынес из комнаты.

Капалов убрал пистолет в карман, и на его лице появилась извиняющаяся улыбка – как у домохозяйки, вынужденной отчитать служанку в присутствии гостя. Фила затошнило, от ужаса закружилась голова, но он заставил себя принять вызов и ответил, старательно изображая веселье:

– Вам не стоило обманывать меня насчет пристрастия Сержа к раскаленным ножам.

Капалов усмехнулся:

– Уговоры отложены до завтра. Боюсь, придется оставить вас связанным. Я бы мог снова поручить охрану Михаилу, но сомневаюсь, что могу ему теперь доверять. Серж был его братом.

Он взял спиртовку и кинжал.

– Печальная сцена, которую вы только что лицезрели, должна была как минимум убедить вас в серьезности моих намерений.

Он вышел из комнаты, и ключ скрежетнул в замке.

8

Нелояльность

Фил перевернулся и уткнулся лицом в кровать, давая волю дурноте, с которой он боролся в присутствии Капа-лова. Он лежал и рыдал, ни о чем не думая, слабый и несчастный. Но он был слишком молод, чтобы это продолжалось долго, и первой в голову пришла утешительная мысль: пытка оборвалась, даже не успев начаться. Это ли не чудо? Удача его не подвела!

Он сел на кровати и попытался ослабить веревки на запястьях и лодыжках. Но они лишь глубже врезались в тело, и пришлось отказаться от этой затеи. Он сполз на пол и медленно, с трудом обыскал комнату в темноте, но не нашел ничего, что помогло бы освободиться. Ставни были заперты на засовы и висячий замок, дверь оказалась слишком массивной. Фил вернулся на кровать.

Прошло время – он не мог сосчитать часы, – дверь открылась, и появился Михаил с подносом еды в руках, а за ним следом Капалов, который направился к окну и постоял к нему спиной, пока помощник опускал поднос на стол и развязывал Фила.

Капалов указал на стол:

– Простите, что не могу оказать вам большего гостеприимства, пока в моем доме беспорядок. Надеюсь, эти скромные яства не покажутся вам несъедобными.

Фил придвинул стул к столу. Аппетит у него был скверный, но он заставил себя поужинать с показным удовольствием. Потом взял с подноса сигарету, закурил и благодарно улыбнулся.

– Если вы не передумали, – сказал русский, – то сожалею, но придется