Фил достиг верха лестницы, но, не сориентировавшись в потемках, попытался шагнуть на следующую, несуществующую ступеньку, отчего потерял равновесие и рухнул ничком. В этот момент громыхнул пистолет Капалова, обдав Фила крошевом штукатурки. Рядом на лестнице зарычал Михаил. Фил перекатился и прижался к деревянным стенным панелям, чтобы безумец проскочил мимо. Раздались еще два выстрела, но широкая фигура слуги заслонила от Фила все, кроме тусклых сполохов. Звериный рык перерос в рев яростного торжества. Потасовка, стон, такой слабый, что можно принять за вздох, падение тяжелых тел… Тишина.

Фил поднялся на ноги и опасливо двинулся по коридору. Ноги коснулись лежащего тела, под босыми ступнями чавкнуло жидкое, теплое, липкое. Он побрел дальше, открыл первую попавшуюся дверь. Нашел выключатель, щелкнул им. Развернулся и в свете, лившемся из дверного проема, оглядел коридор.

Он закрыл глаза и ощупью направился к лестнице, чтобы спуститься в комнату, где оставил девушку.

11

Предсмертное письмо

Ромен подбежала к нему:

– Лицо в крови! Ты ранен!

– Всего лишь царапина. Я и забыл о ней.

Девушка наклонила его голову и приложила к разорванной щеке носовой платок.

– А они?

– Мертвы. Ты вызвала полицию?

Она сказала «да» и перестала сопротивляться охватившей ее слабости. Со всхлипом упала в его объятия. Фил уложил ее на кушетку и опустился рядом на колени, поглаживая ее руки и успокаивая словами.

Когда Ромен оправилась настолько, что смогла сесть, он спросил скорее для того, чтобы отвлечь от жуткого финала, чем ради удовлетворения собственного любопытства:

– Итак, что все это значит?

По мере того как девушка рассказывала, к ней возвращалось самообладание, а страх отступал. Ее голос окреп, речь зазвучала яснее, на щеки вернулся румянец.

Ее отец русский дворянин, а мать – американка. Мать умерла, когда Ромен была ребенком. Девочку в соответствии с волей матери отправили в Соединенные Штаты, в монастырь. Когда в Европе разразилась война, Ромен, вопреки запрету отца, вернулась в Россию, по-детски надеясь, что будет жить вместе с ним. До его смерти они виделись лишь дважды. Незадолго до революции ей сообщили, что он погиб в бою. Его брат Борис стал ее опекуном и управляющим поместьем. Затем грянула революция. Дядя это предвидел и перевел большую часть состояния девушки – собственных средств у него не имелось – в деньги, которые разместил в английских и французских банках. Когда им пришлось покинуть родину, в их распоряжении оказалось изрядное богатство. В течение нескольких лет они переезжали из города в город, из страны в страну. Дядя испытывал странное беспокойство и старался нигде не задерживаться. Он взял фамилию Капа-лов и убедил девушку поступить так же, хотя причину не объяснил. В конце концов они перебрались в Соединенные Штаты, жили то в одном, то в другом городе, и вот приехали в Берлингейм. С тех пор как они покинули Россию, дядя все больше чурался общества и не одобрял желание Ромен заводить друзей. В США у нее не появилось новых знакомств. Дядя приобрел самый уединенный дом, какой только смог найти в Берлингейме, и поставил тяжелые ставни, прочные двери и засовы. Девушку удивляли перемены в нем, но она не задавала вопросов. С ней дядя всегда держался ласково, был заботлив и щедр. За исключением того, что касалось новых знакомств – хотя и в этом не был категоричен, – он потакал ей в любой прихоти.

Но в прошлый понедельник поздно вечером Ромен обнаружила письмо, которое потом положила в сумочку. Увидела лист бумаги на полу в библиотеке, подняла, чтобы просто положить на стол, с которого, должно быть, его сдуло сквозняком. Взгляд зацепился за слово «убийство», написанное по-русски и жирно подчеркнутое. Она прочла следующие несколько слов, а затем испуганно пробежалась глазами по тексту от начала до конца. Дяде писал кто-то, видимо очень близко знавший его в России, и нахально угрожал, что, если Борис не отдаст обещанные деньги, правда об убийстве его брата будет обнародована.

Это могло означать только одно: Борис, растративший собственные средства, организовал убийство брата, чтобы взять на себя управление поместьем до совершеннолетия ребенка. Потрясенная до глубины души, Ромен пошла в свою комнату, захватив письмо, и бросилась на кровать. Но нужно было что-то предпринять. Обратиться она могла только к одному человеку, к известному адвокату в Лос-Анджелесе, отцу ее совоспитанницы. Ромен взяла все наличные деньги, которые у нее были, вышла из дома, села в свой родстер и отправилась к вокзалу с намерением поехать первым же поездом в Лос-Анджелес. Но она слишком медлила. Дядя хватился письма и, опасаясь худшего, пошел в ее комнату.

Не найдя там Ромен, он спустился вниз как раз в тот момент, когда она отъезжала. Дядя отправил на другой машине вдогонку Михаила и Сержа. Они сумели вернуть беглянку, но сумочка была потеряна в потасовке на Вашингтон-стрит.

Ромен просидела взаперти до того дня, когда ее повезли поговорить с Филом. Дядя дал ей тщательные инструкции, а она слишком боялась его, чтобы пойти на открытое неповиновение, но все же ей хватило смелости уронить кошелек и дать Филу знак. Затем ее вернули в дом и заперли. Она пыталась бежать, но была поймана у окна.

Фил пытался сосредоточиться на ее истории, но пропустил большую его часть, наблюдая за лицом, которому юная жизнестойкость вернула цвет. Красоту глаз подчеркивали залегшие под ними тени.

Когда Ромен закончила, они помолчали. Фил думал о том, как много из рассказанного девушкой он пропустил. Прочистив горло, он сказал:

– Тебе, вероятно, придется задержаться в Берлингейме на день-другой, пока полиция не завершит расследование. Но если дашь мне адрес этого парня, адвоката в Лос-Анджелесе, я пошлю ему телеграмму. Попрошу приехать, если это возможно, и забрать тебя, когда все закончится.

Она растерялась:

– Но сейчас же все в порядке. Мне не придется его беспокоить.

– Он тебе наверняка понадобится. Будет много проблем с приведением в порядок ваших с дядей дел, да и вообще нужен человек, способный о тебе позаботиться.

– Но ведь ты… – Она замолчала и залилась румянцем.

Фил решительно покачал головой.

– Послушай! Я бы… – Он замолчал, снова откашлялся и объяснил: – Мы поступим по-другому. Нужно, чтобы этот адвокат стал твоим законным опекуном. Если этого не сделать,