— Бля! Бать! Сука! Ну и че теперь?! Кранты, бать!

— Какой богатый словарный запас! Отче, я прошу списать с моего будущего бесконечного срока в аду по три года за каждый час общения с этим вежливым достойным господином, венцом творенья…

— Да хватит, что ли! — крикнул Гаврюшкин. — Ты че юродствуешь! Я в а-уе, а ты, бля, пургу гонишь! Как теперь в Россию лететь?!

Он заметался по кухне. Норов молча пил кофе, опустив голову и прикрыв глаза, чтобы его не видеть.

— Ну че ты молчишь? — накинулся на него Гаврюшкин. — Тебя это, между прочим, тоже касается!

— Чего ты от меня ждешь?

— Чего-чего? Того!.. Стой! — спохватился он. — Если у нее вирус, значит, и у тебя — тоже?

— У меня — нет.

— Как это так?!

— Не знаю, извини.

— А у меня?

— Понятия не имею. Съезди, проверься.

— Да какие тут проверки! Тут караул, бля!

Он рухнул на стул и обхватил голову руками.

— Что же теперь делать?! — твердил он. — Что делать?!.. Бля, звиздец!

— Я все-таки, пойду, прилягу, — сказал Норов. — Не хочу показаться негостеприимным, но если я проснусь и тебя не обнаружу, я не огорчусь…

— Это все из-за тебя, Нор! Это ты ее заразил!

Норов тяжело вздохнул и двинулся с кухни.

— А как же Лев?! — продолжал сокрушаться Гаврюшкин. — Меня же теперь не пустят в Россию, в карантин посадят! А он там один будет?! Блин! А с работой че? Я же шефу не сказал, куда лечу, отпросился на три дня в Москву!.. Бля, попал по полной! Попили пивка!..

Норов молча поднимался по лестнице, Гаврюшкин выскочил за ним в гостиную.

— У нее рак, Нор! — хрипло выкрикнул он в спину Норову. — Рак мозга!

Норов на мгновение застыл, затем обернулся и уставился на него сверху вниз.

— Она тебе не сказала?

Норов смог только мотнуть головой.

— Она к тебе проститься приехала, умник, бля!

Он хотел еще что-то прибавить, но Норов уже не слушал. Кубарем скатившись с лестницы, он без куртки вылетел на улицу и бросился в гору, на ходу набирая Анну.

***

Однажды в начале весны Норов оказался на «мальчишнике», который устраивал на турбазе председатель бюджетного комитета губернской думы, богатый человек, владелец сети магазинов бытовой техники. Когда-то Норов помог ему избраться; сейчас депутат готовился к третьему сроку, собирался идти по одному из городских округов, желал прощупать почву и по возможности заручиться поддержкой мэрии. Кроме Норова и хозяина присутствовало еще трое гостей: руководитель федерального антимонопольного комитета по Саратовской области, приземистый толстый татарин, с черными курчавыми волосами, лет 50, хитрый и осторожный; глава регионального отделения Сбербанка, еще молодой улыбчивый мужчина с лысым черепом и ямочками на щеках, снисходительный и циничный, как и большинство банкиров. Был еще владелец строительной фирмы, которая до недавнего времени входила в пятерку крупнейших застройщиков Саратова, однако после переизбрания Осинкина и прихода к власти «стройградовцев» заметно просела. Мясистый, нахрапистый круглолицый блондин, он был тут самый молодым и, что называется, младшим по званию.

Парились крепко, пили много, уходили с девочками в отдельные номера и возвращались, утомленные и довольные. Норов и депутат от любовных утех воздержались, зато неугомонный строитель успел нырнуть в номера дважды. Уже за полночь, заметно перебрав, он насел на Норова по поводу порядков в городской администрации.

— Пал Саныч, что ж у вас там за фигня творится?! — сетовал он. — Последние штаны с нас снимаете! Пока Мураховского люди на департаменте сидели, дела более-менее шли. Драли они, конечно, три шкуры, но жить все же давали. Главное, у них все было четко: зонирование по районам, метраж и тариф. В центре квадратный метр стоит столько-то, в пятом микрорайоне — столько-то, в двенадцатом — столько-то. Занес — получи! А теперь что? «Стройград» этого Масейкина замом воткнул, и, как говорится, всем езда, всем — п…а! Свободных площадок нет! Здесь — «Стройград», там — Петров, тут — жена Петрова, короче, кругом засада! Остальные — не суйся! Я пытался через Евгеньича пролезть, — он указал на депутата. — Так Масейкин и его послал, представляете!

— Ну, не то чтобы послал… — попытался смягчить задетый депутат.

— Но отфутболил! — закончил за него строитель.

— Я не занимаюсь строительством, — сдержанно отозвался Норов.

Ему уже не раз приходилось выслушивать подобные жалобы. О том, что происходит в мэрии, он был осведомлен не хуже строителя, даже лучше, но изменить ничего не мог и только раздражался.

— Я понимаю, Пал Саныч, что это не ваша компетенция, — не унимался подвыпивший строитель. — Просто если вы не поможете, то кто? Вы же, как никак, второй человек в городе!

— Был, — поправил Норов. — Уже давно нет.

На молодом круглом лице строителя отразилось разочарование.

— Да отстань ты от Пал Саныча! — дружески пихнул строителя хозяин. — Дай человеку хоть здесь от работы отдохнуть!

— Эх! — преувеличенно горестно вздохнул строитель. — Вот так всегда! Начнешь правду говорить, сразу рот затыкают! Давайте хоть выпьем, Пал Саныч!

Он разлил коньяк по рюмкам. Остальные гости, включая девушек, оставшихся за столом после того, как основную их часть отправили домой, с любопытством прислушивались к их диалогу. Проститутки, впрочем, в разговор не встревали, знали свое место.

— Чем же ты сейчас занимаешься, если строить не дают? — спросил руководитель антимонопольного комитета, щуря хитрые татарские глаза. — Другую профессию осваиваешь?

— Ну, во-первых, у нас объекты с прежнего времени остались, — ответил строитель. — А так — дороги начал ремонтировать, куда ж деваться?

— Тоже неплохо, — одобрительно покивал чиновник. — Там я слышал, подряды — ого-го! Миллионов по сорок-пятьдесят!

— Да это разве много? — возразил строитель. — По сравнению со стройкой это — не оборот! Тем более что расценки-то — бюджетные, их как при царе Горохе приняли, так и не пересматривали. Больше 15 процентов на них не заработаешь, да и то — вопрос! К тому же рассчитываются через год, это в лучшем случае! Выходит, на кредитные деньги не крутанешься, пролетишь; надо свои вкладывать, а на свои — что за бизнес?! Аванс дадут, процентов 30, а дальше — как хочешь! Вот бордюрный камень — это да! Это — козырная тема. Там нормальный навар. Но Масейкин его своим отдает, а нам, шантрапе, — только асфальтовое покрытие латать.

— Да хватит тебе сироту из себя строить! — укоризненно улыбнулся банкир, показывая ямочки на щеках. — С голоду же не умираешь! У тебя катер один под трешник стоит!

— Три миллиона долларов? — притворно ужаснулся антимонопольный руководитель. — Долларов?!

У него самого имелся дорогой катер, но из осторожности он всегда прибеднялся

— Да какой трешник! За пятьсот пятьдесят я его брал! Лодка, а