По пути он осознал, что вокруг царит непривычная тишина. Ферма и соседний лес, обычно куда более оживленные, погрузились в полное безмолвие. Даже собака, никогда не упускавшая случая подбежать к приближающемуся хозяину, дремала в своей будке. Франк на мгновение остановился. Прислушался. И ничего не услышал. Даже ветер и тот стих. Деревья казались замершими, и словно само время остановило свой бег… Франк пошел дальше вдоль стены амбара. Когда до цели оставалось всего несколько метров, он заметил, что под воротами конюшни пробивается свет. Не раздумывая он укрылся за кучей хвороста. Сквозь щели в стенах было видно, что внутри мелькают огоньки, но ни единого звука оттуда не доносилось, да и снаружи тоже было тихо. Странно, что животные не реагировали на ночных посетителей, как будто те были им знакомы. У фермера дрожали руки, ему недоставало смелости войти и застать врасплох незваных гостей, и он продолжал тихонько ждать, затаившись в темноте.
Через несколько минут ворота распахнулись, и наружу устремились какие-то белые существа. Это были феи. Франк слышал множество историй про них. Его растили в мудрости лесных людей, тех, кто хранит старые деревенские поверья. И потому каждое утро он первым делом ставил миску с кашей для хранителя фермы, а его жена каждое Рождество накрывала второй стол, для фей. Франк подумал, что как раз сейчас она и хлопочет, накрывая на стол, который останется нетронутым до утра. И хотя легенды о феях он слышал с детства, видеть их до этого вечера ему не доводилось ни разу. Все еще скованный страхом, он смотрел на трех ошеломляюще прекрасных женщин, окутанных воздушными белыми покрывалами и держащих в руках свечу. Некоторое время они еще побродили вокруг фермы, перемещаясь совершенно бесшумно, будто призраки, а потом направились к лесу.
Когда первые две феи уже скрылись среди деревьев на опушке, в последний миг третья обернулась к ферме, ища что-то глазами, и в конце концов встретилась взглядом с Франком. Не прошло и секунды, как она оказалась рядом и, коснувшись его лба рукой, погрузила мужчину в глубокий сон. А потом медленно направилась к лесу и растворилась в ночи.
Жена фермера, обеспокоенная тем, что он так долго не возвращается, отправилась его искать и увидела у амбара лежащее на земле тело. Опасаясь самого страшного, она кинулась к нему – и вздохнула с облегчением, убедившись, что муж всего-навсего уснул. Она долго его расталкивала, и в конце концов он открыл глаза. Должно быть, холод уже сковал Франка, потому что встал он с большим трудом, и жене пришлось помочь ему дойти до дома. Всю дорогу мужчина что-то бессвязно бормотал, но жена списала это все на лихорадочный бред. Она уложила его в постель, сделала ему компресс на лоб и сидела рядом, пока он не уснул.
На следующее утро Франк проснулся со смутными воспоминаниями о том, что было вчера. Расспросил жену, и та рассказала, как нашла его лежащим на земле и привела домой. Сам он помнил мало, только что вечером, оставив жену дома, пошел взглянуть на кобылу, а утром проснулся в своей постели. А между этими двумя мгновениями – провал. Фермер поспешно оделся, твердо намереваясь на этот раз добраться до лошади.
Кобыла была на ногах и встретила хозяина бодрым ржанием. Она выздоровела. Франка охватила безудержная радость, и он, не сдержавшись, от души прокричал: «Ура!» На его крик откликнулась вся ферма. Подойдя к лошади поближе, он с удивлением увидел, что грива у нее тщательно заплетена. Кто же мог так постараться? Подойдя еще ближе, он отчетливо разглядел на гриве какие-то желтоватые пятнышки. Потрогал их и понял – это воск…
Каганер. Удобряющий дух
Лукавый каталонский дух • Носит на голове красную барретину[3] и всегда готов спустить штанишки • Прекрасно удобряет сельскохозяйственные земли. От каталанского cagar и латинского cacare – испражняться.
Тысячелетиями зимние духи были не только проводниками природы. Если священные узы между людьми и природой и проходили через этот период, считавшийся скорее неблагоприятным – ни в полях, ни на деревьях ничего не росло, – то он был также и временем осознания благодетельного характера этого мира. Лишения говорят человеку куда больше, чем изобилие. Осознавая, что мог утратить или больше не найти, он особенно усердно молился духам и богам о возвращении теплых дней. Именно страх утраты заставлял человека почитать духов.
Время шло. Человек научился обрабатывать землю и даже стал ее хозяином. По крайней мере, так ему казалось. На прилавках зеленщиков даже среди зимы полно клубники, а летние овощи зреют и в трескучие морозы, но природа любит давать понять, что так не может продолжаться вечно. Наводнения, ураганы, засуха… Современный человек позабыл уроки прошлого. Надо срочно вернуть природе волшебство, чтобы оценить ее по достоинству.
Все это подводит нас к реалиям в среде зимних духов. Мы помним прекрасных фей и опасных ведьм, но с удобряющими духами все совсем по-другому. А ведь в вопросах грядущего изобилия они самые главные! Но видите ли, когда речь заходит об удобрениях, неизбежно упоминаются экскременты. Да, это неприятно, даже само слово, кажется, выговорить трудно, и думать о таком противно. Однако еще не так давно наши предки выливали в огород содержимое своих выгребных ям.
Следы этого встречаются во многих легендах, которые сохранили связь с практикой, хоть и пытались скрыть намеки на навозную жижу. В Вогезах нередко можно увидеть, как пляшут на навозных кучах сотре, неоценимые помощники на фермах. В других краях существовали черти, призванные помочь крестьянам распределить по полям перед пахотой эту субстанцию, которой еще благоухает сельская местность в конце зимы. Спросите крестьянина – он-то знает цену экскрементам. Он понимает, что представляет собой то, что мы гоним из наших мыслей. Превращать навоз в золото – это не просто слова, это основа культуры. Отходы в любом виде – это основное удобрение для будущих растений. В природе ничто не пропадает, все во что-нибудь превращается! Но нам эта тема настолько противна, что даже стала способом прогонять приставал. В Валлонии барышня, которую преследовал навязчивый поклонник, могла обратить его в бегство, съев бутерброд и одновременно испражняясь. Поклоннику (и, должно быть, не только ему) это казалось омерзительным, он убирался прочь и больше никогда к этой барышне не приближался.
У нас осталось мало сведений о тех многочисленных духах, которые водили хороводы на навозных кучах или любили обитать где-то рядом. И все же в одной местности по-прежнему почитают такого духа. Так, в Каталонии мы встречаемся с Каганером. Это существо носит традиционную одежду, на голове у него барретина. Чуть что – он присаживается, спускает штаны и накладывает роскошную кучу. Если сам дух, возможно, и исчез вместе с ритуалом плодородия, с которым был связан, то Каганер все еще остается частью традиций. Некоторые при виде его насмехаются над его позой, другие краснеют и поспешно отводят взгляд – как бы то ни было, он прочно вписан в рождественский фольклор. Если вы когда-нибудь окажетесь в Каталонии незадолго до 25 декабря, загляните на рождественский вертеп. Позади младенца Иисуса, лежащего в выстланной соломой кормушке, в укромном уголке хлева, где стоят осел и бык, этот персонаж занимается своим естественным делом. Кощунство? Вовсе нет! Каждый персонаж здесь на своем месте, и Каганер прекрасно исполняет свою роль, передавая идею будущего изобилия в форме возврата
