Зазвонили в гонг к ужину, и, словно привлеченная протяжными, монотонными звуками, в узкое окно влетела ласточка и заметалась по комнате. Миссис Пендайс следила за ней глазами.

Сквайр шагнул к жене и взял ее за руку.

– Больше не сбегай от меня, Марджери! – сказал он и, склонившись, губами приложился к ее руке.

От этого действия, столь нехарактерного для ее мужа, миссис Пендайс покраснела, как юная девушка. Во взгляде, что был устремлен на мужнин седой, коротко стриженный затылок, светилась благодарность за отсутствие упреков, за эту ласку.

– У меня есть новости, Хорас. Элен Беллью отвергла Джорджа!

Сквайр выронил руку жены и произнес:

– Давно бы так! А Джордж, наверное, сдаваться не хотел. Он ведь упрям как мул.

– Он был в ужасном состоянии, – продолжила миссис Пендайс.

Мистер Пендайс смутился:

– Что ты имеешь в виду?

– Им владело отчаяние, Хорас.

– Отчаяние? – переспросил сквайр, начиная сердиться.

– Видел бы ты его лицо! Я была с ним сегодня начиная с полудня, и…

– Он ведь не болен? – перебил сквайр.

– Он здоров. Но неужели ты не понимаешь, Хорас? Я боялась, как бы он не… не сотворил чего-нибудь. Он выглядел таким… таким несчастным.

Сквайр принялся мерить шагами комнату.

– Ну а сейчас – сейчас опасность миновала? – спросил он резко.

Миссис Пендайс опустилась на ближайший стул и вымучила:

– Да. Кажется, да.

– Кажется! Так ты не уверена? Что… тебе дурно, Марджери?

Миссис Пендайс, глаза которой был уже закрыты, выдохнула:

– Нет, дорогой, все в порядке.

Мистер Пендайс приблизился. В эту минуту важнее всего для миссис Пендайс был свежий воздух и покой, но именно поэтому мистер Пендайс навис над ней и стал применять все известные ему способы возвращения к жизни. И она, которой хотелось только одного – чтобы ее не трогали, жалела мужа, зная, что ведет он себя как должно – в его понимании. Несмотря на усилия мистера Пендайса, дурнота прошла, и миссис Пендайс благодарно погладила руку мужа.

– Что нам теперь делать, Хорас?

– Что делать? – вскричал сквайр. – Боже милосердный! Откуда я знаю? Ты едва чувств не лишилась – и все из-за этого негодяя Беллью и его жены, чтоб ей пусто было! На данный момент тебе, Марджери, надо поесть – вот в этом я не сомневаюсь.

Сказав так, мистер Пендайс обнял жену за плечи и не то повел, не то понес в спальню.

За ужином они говорили мало, да и то о предметах посторонних – о миссис Бартер, о Пикоке, о розах, о плюсне кобылы по кличке Бельдейм. Лишь единожды они оказались в опасной близости от главной темы, которой инстинктивно избегали.

– Полагаю, ты видела эту женщину? – вдруг спросил сквайр, и миссис Пендайс пролепетала:

– Да.

Скоро она пошла к себе, но, едва успела улечься, как появился сквайр и сказал, как бы извиняясь:

– Я сегодня очень рано.

Она лежала без сна, а сквайр то и дело спрашивал: «Марджери, ты спишь?» – в надежде, что она задремала; сам он спать не мог. Она же знала, что он, во-первых, старается проявлять заботу, а во-вторых, вот так, ворочаясь с боку на бок, терзается тем же вопросом: «Что нам теперь делать?» И преследует его тот же призрак – узкоплечий, долговязый, с горящими глазами, рыжими волосами и бледным конопатым лицом. Ибо, если не считать отчаяния Джорджа, в ситуации ничего не изменилось: туча, чреватая мщением, по-прежнему висела над Уорстед-Скейнс. Будто скучный урок, миссис Пендайс мысленно повторяла: «Теперь ничто не мешает Хорасу ответить на письмо капитана Беллью: сообщить, что отныне Джордж не будет – точнее, не сможет – видеться с его женой. Хорас должен написать Беллью, но вот напишет ли?»

Она старалась нащупать тайные пружины в характере мужа, придумать, каким способом до него достучаться. У нее не было уверенности, что получится, ведь кроме многочисленных внешних, всем заметных, понятных ей «чудачеств» крылось в душе мистера Пендайса нечто неведомое, кромешное, как тьма: некая твердость души, некая непробиваемость сродни варварской… варварскому… бог знает чему. Случалось, за вышиванием по клееному холсту миссис Пендайс попадала кончиком иглы в уплотнение, и игла как бы вязла; теперь завязла ее душа, угодив своим пытливым кончиком в тот уголок души мистера Пендайса, на который природа не пожалела клея. «Может быть, – рассуждала миссис Пендайс, – Хорас чувствует то же самое, когда пытается понять меня». Эта мысль была излишней, ибо сквайр никогда не корпел над вышивками, и игла его души не стремилась к проникновению в чужую душу.

Наступило завтра; близился обед, но миссис Пендайс все еще ни слова не сказала мистеру Пендайсу. «Если буду помалкивать, – решила она, – он, глядишь, сам напишет».

Тем не менее утро напролет она караулила каждое движение мужа, причем так, чтобы он ничего не замечал; она видела его сидящим за бюро и комкающим в руке бумагу (письмо капитана Беллью). Миссис Пендайс держалась поблизости – бесшумно входила в кабинет, бесшумно выходила, якобы занятая мелкими делами в доме и в саду. Однако сквайр оставался неподвижен, совсем как спаниель Джон, который растянулся на полу, поместив морду между лапами.

После обеда миссис Пендайс не выдержала и спросила:

– Хорас, что ты теперь предпримешь?

Сквайр вперил в нее пристальный взгляд.

– Если ты воображаешь, – заговорил он, выдержав долгую паузу, – что я вступлю в сношения с этим Беллью, ты очень сильно заблуждаешься.

Миссис Пендайс как раз собиралась поставить на стол вазу с цветами, но рука ее дрогнула, вода пролилась на скатерть. Миссис Пендайс быстро вынула носовой платок и промокнула лужицу.

– Ты ведь так и не ответил на его письмо, дорогой, – пролепетала она.

Сквайр прислонился к буфету; его поджарая фигура, тощая шея и сердитые глаза со зрачками не крупнее булавочных головок – все дышало чувством собственного достоинства.

– И отвечать не стану! – отчеканил он голосом резким и громким, словно нечто куда значительнее его самого, Хораса Пендайса, было поставлено на карту. – Я все утро об этом думал, и черт меня побери, если я возьмусь за перо! Этот человек – негодяй, но верха надо мной ему не одержать!

Миссис Пендайс сцепила пальцы и взмолилась:

– О, Хорас! Напиши ему ради нашей семьи! Просто заверь его в том, что Джордж…

– Чтобы он надо мной поглумился? – вскричал сквайр. – Не бывать этому!

– Но, Хорас, мне казалось, что ты хотел от Джорджа именно такого обещания. Ты ведь писал к нему и требовал…

– Ничего ты, Марджери, насчет меня не знаешь и не понимаешь, – перебил сквайр. – По-твоему, я сейчас возьму и сообщу этому типу,