– А в крикет поиграем? – спросил Фрэнсис, просияв от предвкушения.

– Ну разумеется, поиграем! – ответила миссис Кенли. – А ты что думаешь, Уильям? Готов снова сесть в машину или предпочитаешь остаться тут и предаваться ленивым радостям жизни?

Ему не верилось, что где-то может быть лучше, чем здесь, в Брок-коттедже и окрестностях, но он никогда не бывал на море, хотя в тайне мечтал об этом, ведь именно на море разворачивалось действие во множестве его любимых книг. Только когда все с удовольствием принялись обсуждать подробности предстоящей поездки, Уильям вспомнил, что у него нет купального костюма, хуже того – он не умеет плавать. Если члены семьи Кенли будут плескаться в воде так же хорошо и с тем же спортивным азартом, с каким играют в остальные игры, то ему точно суждено пойти на дно.

Миссис Кенли вытирала на кухне посуду. Обращаться к ней по имени Уильям не решался, поэтому просто кашлянул. Она обернулась и одарила его лучезарной улыбкой.

– Привет, милый. Тебе что-то нужно? – спросила она, полируя полотенцем вилки с ножами и складывая их в ящик.

– У меня нет с собой купального костюма, – выговорил он. Лучше так, чем признать, что его в принципе никогда не было.

– Ничего страшного, можно купаться в майке и трусах. Даже не переживай об этом.

– Я… Я не очень-то умею плавать, – добавил Уильям и замолчал.

Миссис Кенли побледнела от ужаса:

– Не умеешь? А мы ведь каждый день спокойно отпускали тебя к реке! Повезло же тебе, что в воду не свалился.

– Просто так получилось, что я никогда не учился, – пробормотал он.

Уильям и представить себе не мог тетушек на пляже. Они были созданиями сугубо домашних пространств, их стихия – мебель, фарфоровые статуэтки и бардак, а не ветер и небо.

– Бэзил тебя научит, – сказала миссис Кенли с несокрушимой уверенностью. – Он лучший учитель на свете. Но, откровенно говоря, там такая глубина, что в отлив придется дойти до самой Франции, прежде чем вода станет по шею. – Она положила руку ему на плечо и заглянула в круглые от страха глаза. – Не волнуйся. Ты не обязан делать то, чего не хочешь.

Едва ли можно было придумать более ободряющие слова для человека с боязливым нравом. Уильям тут же успокоился и одарил ее благодарным, преданным взглядом.

Они оставили машину у низины между дюнами и гуськом засеменили по сухому песку. Во главе каравана шагал мистер Кенли, обвешанный складным шезлонгом, ветрозащитным экраном, пледом, рюкзаком и полотенцами. Мальчики несли инвентарь для крикета и ведерки с лопатками, а миссис Кенли – холщовую сумку и соломенную шляпу. Спущенный с поводка Босвелл помчался вперед, вскоре превратившись в крошечную точку на горизонте у самой кромки воды.

Найдя подходящее место, разложили вещи. В самом центре, будто трон, установили шезлонг для миссис Кенли. А мистер Кенли заявил, что второй вовсе не нужен, поскольку у него куча дел и рассиживаться ему некогда. И тут же с по-детски искренним восторгом вытащил припасенную садовую лопату.

Уильям с облегчением убедился, что само море играет в пляжном отдыхе куда меньшую роль, чем он опасался, и, возможно, ему даже удастся избежать позорного урока по плаванью в нижнем белье. Для семейств Кенли гораздо важнее был песок: из него можно было построить грандиозную крепость со рвом, к тому же им предстояло разровнять поверхность для игры в крикет.

Мистер Кенли объяснил, что копать нужно чуть ниже линии прибоя, где песок влажный и плотный, чтобы ров сам заполнился водой от прибывающих волн. Он закатал рукава рубашки и брюки, снял носки и ботинки и, не вынимая изо рта незажженную трубку, принялся выкапывать по кругу глубокую траншею, отбрасывая в сторону лопату за лопатой, а мальчики утрамбовывали и формовали выкинутый песок.

Миссис Кенли переоделась в темно-синий купальник с белым поясом, подставив солнцу бледную с зимы кожу, и расположилась на шезлонге, водрузив ноги на корзину с провизией. Ее участие в строительстве не предполагалось, это было сугубо мужское занятие, хотя Уильям подозревал, что при желании она справилась бы не хуже любого из них. Когда замок был готов, она отвлеклась от солнечных ванн и с важным видом осмотрела постройку со всех сторон.

На обед были яйца вкрутую и бутерброды с языком.

– А почему эта ветчина называется “язык”? – поинтересовался Фрэнсис, отделяя мясо от хлеба с маслом и прилаживая его к нижней губе.

Мистер и миссис Кенли переглянулись.

– Потому что по цвету похож? – предположил Уильям. Он пару раз ел эту штуку дома, но никогда не задумывался, из чего она сделана. Все виды холодных нарезок представлялись ему одинаковыми – не то чтобы вкусными, но и не отвратительными, – и, казалось, не имели никакого отношения к животным. Однако теперь у него начали закрадываться подозрения.

– Еще попытка, – сказал мистер Кенли.

– Это что… настоящие языки? – взвыл Фрэнсис, схватившись за живот.

– Только один, – объяснила миссис Кенли. – Бычий. Его варят, прессуют и нарезают тонкими ломтями.

Ей пришлось торжественно поклясться, что она говорит чистую правду, прежде чем мальчики согласились в это поверить.

– Ну, если уж совсем не лезет, – сказала она в конце концов, смеясь над их гримасами, – отдайте Босу, а сами ешьте хлеб.

Уильям подумал, что миссис Кенли, должно быть, невозможно вывести из себя.

После обеда они установили крикетные столбцы и начали матч – по тем же правилам, что в саду, только с большим размахом. Миссис Кенли превосходно держалась у калитки, отбивая мяч на другой конец песчаной площадки, где их неустанно подхватывал Босвелл, насытившийся двойной порцией бычьего языка, от которого отказались мальчики.

На пляже были и другие семьи: кто-то качался на волнах, кто-то играл, но Уильяму сразу стало ясно, что никто не веселится так, как Кенли. Остальные родители сидели в стороне, и их отпрыскам приходилось самим придумывать, чем себя развлечь. Некоторые из этих обделенных вниманием детей стали потихоньку подтягиваться туда, где было гораздо интереснее, и вскоре наблюдателей набралось на полноценные две команды. Даже тогда мистер и миссис Кенли не удалились пить чай, курить трубку или читать газету, а принялись наставлять игроков и судить матч до тех пор, пока наступающий прилив не стал подмывать поле.

В конце концов, когда неприкаянных сорванцов отправили обратно к родителям, пришло время купаться. Уильям с самого утра боялся, что этот момент все же настанет, но сейчас ему было жарко, ноги в шортах щипало от солнца. Держась в