Позавчера я набрала номер коллеги ровно в семь вечера. Из магазина он ушел в четыре с чем-то часа, так что уже давно должен был быть дома – если, конечно, не решил куда-нибудь заскочить по пути. Но Такэо опять не ответил. Возможно, он как раз в это время ужинал или принимал ванну. А может, ему вдруг захотелось погонять на мотоцикле по ночным улицам, и его вообще не было дома. Правда, никакого мотоцикла у него нет.

Я каждый раз пыталась придумать какую-нибудь уважительную причину, по которой именно в этот момент Такэо не может взять трубку.

Может, в момент звонка он как раз сидел и поедал булочку с кремом (как-то раз парень проболтался, что именно такие булочки ему нравятся больше всего) и просто не мог попасть по кнопке жирными от крема пальцами.

Ну или он просто поправился и не может достаточно быстро вытянуть телефон из заднего кармана ставших тесными штанов.

Или он увидел упавшую старушку, посадил ее себе на спину и понес в больницу – тут уж точно не до телефона!

Мне в голову даже приходила мысль, что его могли похитить какие-нибудь очень нехорошие люди, которые бросили пленника в темную пещеру, во мраке которой он попросту не видел телефона, а потому не мог принять вызов.

Пока я перебирала в голове все эти варианты, силы вновь оставили меня.

Я подумала, что просто ненавижу мобильные телефоны. Кто вообще изобрел такую ужасно неудобную штуку?! Телефоны, которые позволяют принимать вызовы в любом месте и в любое время, в любви – не важно, насколько хорошо развиваются ваши отношения, – только мешают. Да и вообще – а мы с Такэо хоть успели нормально вступить в отношения? И ради чего же я тогда продолжаю раз за разом набирать его номер?..

Сегодня у меня в голове весь день крутятся такие мысли, за которые Масаё, наверное, обозвала бы меня ворчливой бабкой. Такэо игнорирует мои звонки уже пять дней подряд. В последние пару дней я даже стала бояться, что он возьмет трубку – ну и что я ему тогда скажу?..

Ну вот ответит мне Такэо, а дальше что? У меня перехватит дыхание. Он, как обычно, будет молчать в трубку. Я снова издам короткое «А» – теперь уже гораздо более мрачным тоном. Такэо опять промолчит.

От страха мне захотелось закричать и убежать прочь.

– Такэо, – прошептала я себе под нос.

Меня охватило отчаяние. Оно ощущалось как железный шар размером с мяч для игры в «вышибалы», застрявший где-то в районе живота. И вот в таком состоянии я выбирала время для своего завтрашнего звонка Такэо. Завтра ему ехать в два дома, так что стоит выгадать время как раз меду поездками. Машин сегодня довольно много, так что дорога должна занять чуть больше времени, чем обычно. До сих пор я ни разу не оставляла ему сообщения на автоответчике, так что завтра можно попробовать записать парочку непринужденных фраз. Получается, позвонить ему нужно где-то в 14:37.

Нужно? В смысле «нужно»?..

Я уже перестала понимать, по собственному ли желанию я продолжаю названивать Такэо, несмотря на отсутствие ответа.

14:37. В моей пустой голове эти цифры пронеслись раза три.

– Ты что, на диете? – спросила Масаё.

– А Хитоми у нас всегда худеет летом, – вместо меня ответил господин Накано.

– Да какое лето, когда конец октября на дворе? – рассмеялась женщина, и вслед за ней засмеялся и шеф.

Чуть позже попробовала улыбнуться и я. Слушая свой смех, я удивилась, обнаружив, что все еще могу смеяться по-настоящему.

– Я похудела на три килограмма, – сказала я тихо.

– Завидую тебе, – громко ответила Масаё.

Я грустно покачала головой. Потом снова попробовала выдавить смешок.

В этот раз получилось плохо, смех получился каким-то ломаным.

Шеф куда-то отошел. Масаё продолжала спокойно сидеть. Выставка ее авторских кукол неумолимо приближалась – она должна была открыться уже через две недели. Несмотря на это, женщина продолжала спокойно торчать целыми днями в магазине, хотя сама же говорила, что кукол сильно не хватает.

– А вы точно все успеете? – спросила я.

– Да ничего страшного, это же я так, чисто для себя, – каким-то странно радостным тоном отмахнулась Масаё.

Скажи что-нибудь подобное шеф – и она наверняка пришла бы в ярость, но себе женщина, видимо, позволяла заметно больше, чем брату.

У входа мялся, никак не решаясь ни зайти в магазин, ни уйти, посетитель. В таких случаях в нашем магазине принято делать вид, что никто ничего не заметил. Я сидела на кассе, то открывая, то закрывая записную книжку. Масаё сидела, рассеянно глядя в пустоту.

Посетитель так и не вошел в магазин.

Погода стояла хорошая. В высоком ясном небе там и сям висели, словно нарочно сметенные в кучки, прозрачные облака, похожие на тонкие чешуйки.

– Слушай, Хитоми, – обратилась ко мне Масаё.

– Да?

– Ну как он там?

Женщина по-прежнему смотрела куда-то в пространство. Свой вопрос она задала, даже не посмотрев в мою сторону.

– Вы о чем? – переспросила я.

– О том парне.

– А…

– Да не «а».

– Угу.

– И не «угу».

– Ну…

– Что «ну»-то? Ты, похоже, настолько его любишь, что прямо исхудала вся.

– Вам не кажется, что вы что-то не так поняли? – обессилено спросила я.

– Похоже, ты настолько любишь своего бывшего…

– Ну что сразу «бывшего»-то…

– А, то есть вы до сих пор в отношениях? – округлила глаза Масаё. Ее энергичный голос сильно ударил в мою барабанную перепонку. Мне захотелось зажать уши руками, но сил не было даже на это.

– Да как вам сказать…

Сияющее живейшим любопытством лицо Масаё резко контрастировало с сухим осенним воздухом, и я могла только бессильно наблюдать за ней.

– Ну вы хоть виделись?

– Нет.

– Созваниваетесь?

– Нет.

– Ну хоть переписываетесь?

– Тоже нет.

– И ты до сих пор его любишь?

– …Нет…

– Ну и зачем он тебе тогда?..

Я промолчала.

– Чего это ты? – рассмеялась Масаё. – Знаешь, что, Хитоми? Отдохнуть тебе надо. Даже Харуо говорит, что ты в последнее время какая-то не такая. Попросил позаботиться о тебе. Надо же, и мой братец умеет быть хорошим человеком… Правда, потом он сразу начал нести какую-то чушь – мол, а не вселился ли в тебя кто-нибудь типа ласки, хорька или пестрая нерпа какая-нибудь. Прости, это он не со зла. Он просто толстокожий немного… Хотя с женщинами вроде как проблем нет. Впрочем, все от него в конце концов сбегают… Я ему сказала, что никто в тебя не вселился – просто ты совсем молоденькая еще, а молодым всегда тяжело, юные девочки и мальчики еще