Женщина не отвечала. Месье Ивон отстегнул ремень и заглушил мотор. Он взглянул на соседку: Полетта, сидевшая прямо, в кружевном воротничке, не двигалась.

– Вы ровно ко времени. Хотите, я пойду с вами? Если нет, могу подождать здесь! Я даже газету прихватил…

Она перебила его:

– Зачем, месье Ивон? В чем смысл? Вы не хуже меня знаете, что новости плохие. Два месяца, три, если повезет! А, Бог свидетель, мне никогда особо не везло. Моя мать говорила: «Удачу надо спровоцировать». Как же! Что касается провокации, я в этом знаю толк! И все же я ставлю на то, что меня не будет здесь на Рождество. Так что прошу вас, месье Ивон. Сделайте это для меня. Давайте избавим себя от старых журналов, тишины в зале ожидания и сочувственных взглядов. Все эти «Проходите, мадам» и «Садитесь, пожалуйста». Диаграммы, рентгеновские снимки, сокрушенные вздохи. Прогнозы, предположения, «лучший сценарий», который предполагает худшее. Подробности лечения, которое никого не вылечит. Молчание, душные кабинеты, все эти «У вас есть вопросы?». Нет, месье Ивон. Позвольте мне держать голову высоко и прожить мои последние дни так, как я всегда жила: не заботясь о завтрашнем дне. Ибо нет худшего совета, чем «Наслаждайтесь, пока можете!» Наслаждайтесь, наслаждайтесь… Может, кто-нибудь подскажет, как наслаждаться? Так что вот, спасибо, следующий. Я пропускаю свой ход. И с большим удовольствием. Уж лучше слушать, как вы поете во все горло. Бог свидетель, ну и фальшивите же вы!

Месье Ивон посмотрел на нее. Он не знал, что сказать. Смирившись, он повернул ключ зажигания и завел мотор.

– Спасибо, месье Ивон. Пусть вы и не умеете жарить картошку, но вы добрый человек.

Старый автомобиль снова завилял по узкой проселочной дороге. Платаны приветствовали их, удивленные тем, что они так быстро вернулись. Месье Ивон не обращал на них внимания; эти деревья были вражескими солдатами, опасными и вероломными. Один из них убил его брата, оборвав жизнь, которая только началась. Платаны напоминали ему о смерти. Он опустил солнцезащитный козырек, спрятавшись от солнца, которое безжалостно слепило глаза.

Тишина вдруг непосильной тяжестью навалилась на его плечи. Он снова включил радио. Реклама ближайшей ярмарки в соседней деревне немного отвлекла его. Энергичные голоса, бойкие объявления о распродажах и легкие шутки сняли пелену печали с его сознания. Он выпрямился за рулем.

Рекламная пауза завершилась музыкальной заставкой. Прозвучали три грустные ноты пианино. Низкий голос Лео Ферре под меланхоличные звуки скрипок скользнул между двумя неподвижно сидевшими телами.

Со временем…

Со временем уходит, уходит все…

Сначала тихо, а затем в полный голос певец рассказывал о бессмысленности самой жизни. Мучительная грусть, которую месье Ивон смог утопить несколько минут назад в треске автомобильного радио, обрушилась на него с еще большей силой.

В субботу вечером, когда нежность уходит сама собой…

К горлу подступил ком, он потянулся к радио, чтобы заткнуть эту зловеще каркающую птицу, этого мрачного вестника, лишенного скромности и приличий по отношению к присутствующим. Полетта остановила его. Он посмотрел на нее, такую маленькую и хрупкую, грустно улыбающуюся. Она отвернула голову, ее глаза блестели от слез. Месье Ивон снова положил руки на руль. Лео Ферре продолжил свой тягучий припев под звуки нежной, но безнадежной мелодии фортепиано.

Со временем

Со временем уходит, уходит все…

Забываем страсти, забываем голоса…

Месье Ивон и Полетта вернулись как ни в чем не бывало. Старушка уселась на свое обычное место и ворчливо потребовала меню. Жюльетта, благосклонно улыбаясь, подошла к ней покачивающейся походкой. В тот вечер мадам Полетта ушла к себе. Сегодня партия в «Клуэдо» пройдет без нее. В этой игре слишком много случайностей, в то время как в ее жизни их больше нет.

30

Жюльетта положила три карты в черный конверт с вопросительным знаком.

Затем она перетасовала колоду и раздала карты игрокам. Месье Ивон отсутствующим взглядом смотрел на игровую доску. Он выглядел уставшим. Нур задалась вопросом, о чем он может сейчас думать.

– Кто какой цвет хочет? – спросил Ипполит, который раздавал фигурки.

– Я хочу предложить вам другую игру, – сказал месье Ивон.

Постояльцы переглянулись.

Он встал, взял из-за стойки бумагу и ручку и, волоча ноги, вернулся к столу. Он нацарапал несколько слов, затем сложил листы и аккуратно разорвал их на маленькие прямоугольники одинакового размера. Марселина чуть не свернула себе шею, пытаясь заглянуть через его плечо. Бесполезно. Месье Ивон был левшой и писал хуже любого врача.

Через какое-то время, в гробовой тишине, он попросил у Ипполита его шляпу и бросил в нее клочки бумаги.

Любопытный Леон прыгнул на стол. Марселина вздрогнула и вскричала:

– О нет! Он опять натрясет тут кучу шерсти! Брысь! Грязный лохматый котяра!

Как бы в подтверждение своих слов она чихнула.

– Итак!

Месье Ивон положил руки на стол и обвел всех взглядом. Все приготовились внимательно его слушать.

– Ну! Давайте уже, старина! Мы же не собираемся торчать тут всю ночь, правда? – раздраженно спросила Марселина.

Нур хмуро посмотрела на нее. Месье Ивон не обратил внимания.

– Игра называется «Доброжелательность».

Месье Жорж кивнул. Марселина смотрела не понимая.

– Сейчас я вам все объясню. В этой шляпе лежат клочки бумаги. Каждый игрок по очереди вытянет один из них наугад. Затем, никому не показывая, вы прочтете имя, написанное на листочке. Этот человек станет вашим протеже на ближайшие несколько недель.

– «Протеже»? Что это значит? – спросила Жюльетта, поглаживая свой живот.

– Это значит, что вы должны будете незаметно постараться сделать этого человека счастливым. Как этого добиться – решать вам.

Ипполит смотрел на него широко раскрытыми изумленными глазами.

– Ну вот, – продолжил месье Ивон. – Допустим, я вытащил имя Леона. Это только пример, потому что Леон не участвует в игре. Что дальше? Дальше я должен подумать о том, как сделать Леона счастливым. Например, налить ему утром миску теплого молока или…

– Приберечь для него пробку от вина! – воскликнул Ипполит, который начинал понимать. – Леон обожает играть с пробками!

– Да, что-то в этом роде.

– И откуда взялась эта игра? – спросила Нур.

Месье Ивон откашлялся.

– Ну, это очень популярная игра в Америке. Придумана… э-э-э… человеком, который хотел измерить влияние личности на… на уровень национального счастья, – выдумывал он на ходу.

– Вы когда-нибудь слышали об этом, месье Жорж? – в восторге спросила Жюльетта.

Месье Жорж отрицательно покачал головой.

– Короче говоря, идея состоит в том, чтобы выстроить цепочку малых жестов: человек, которому вы улыбнетесь, будет более склонен помочь кому-то еще – тому, кто в свою очередь изменит чью-то жизнь к лучшему, и так далее.

– А как узнать, кто выиграл? – спросил Ипполит.

Месье Ивон не знал, что ответить.

– Ну, в конце концов мы увидим, кто из нас самый счастливый! – нашлась Нур, которая хотела поскорее лечь спать. – Давайте! Тянем имена!

Месье Ивон с торжественным видом перемешал бумажки на дне шляпы и протянул ее кухарке. Месье Жорж мысленно молился, чтобы не вытащить имя Марселины. В последнее время она стала немного навязчивой, преследовала его по пятам, когда он отправлялся на пробежку, и приставала с вопросами о том, где он пропадает каждое утро.

– Вы первая, Нур.

Постояльцы один за другим вытаскивали клочки бумаги. Они переглядывались с видом заговорщиков и улыбались друг другу. Месье Жорж расслабился. Жюльетта зевнула. После девяти часов вечера ей было все труднее держать глаза открытыми. Нур с нежностью посмотрела на нее.

– А не пойти ли нам всем спать?

Жильцы, раздумывая о том, как лучше всего способствовать счастью своих подопечных, согласились. Стулья заскрежетали по полу. Нур унесла на кухню тарелку с оставшимися кексами и несколько пустых