– Я так и думала, что вы оба окажетесь здесь. Почему так темно?

Она включает потолочный светильник, и я моргаю из-за резкого перехода от темноты к свету, черные точки плавают перед глазами.

– Я занимаюсь распаковкой вещей, Бен решил мне помочь.

Я указываю на коробки, сложенные позади меня, и на одну, почти пустую, у моей кровати. Я знаю, что звучит это не очень-то убедительно.

– Да ладно, я тоже могу помочь, – машет рукой Беатриса. – Бен, будь любезен, принеси вина.

Бен послушно выбегает из комнаты, и я замечаю, что его рубашка вылезла из-под пояса джинсов. Уходя, он одаривает меня грустной улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.

Я ожидаю, что Беатриса начнет расспрашивать меня о Бене, скажет, что знает – мол, между нами что-то есть, – но она этого не делает. Вместо этого она подходит к маленькой продолговатой коробке, которую принесла сюда первой, – той самой, в которой лежат письма Люси. Коробка стоит поверх двух других, более объемных, и когда Беатриса берет ее в руки, я задерживаю дыхание, молча желая, чтобы она оставила эту коробку в покое. «Разве ты не знаешь, как это ценно?» – хочется воскликнуть мне. Но Беатриса похожа на сороку, нашедшую новую блестящую безделушку. Она поворачивается ко мне на пятках, коробка лежит на ее вытянутых руках – словно подношение, жертвенный агнец.

– Она повреждена, – невинным тоном сообщает Беатриса, и тут я замечаю, что коробка смята, а коричневый скотч, скрепляющий две половинки крышки, разошелся, так что верхняя часть зияет широкой щелью, обнажая цветные конверты под ней. Нахмурившись, я забираю у Беатрисы коробку.

– Пойду посмотрю, куда пропал Бен с вином, – заявляет она, проходя мимо меня, и я ничего не могу прочесть по ее лицу. Когда она уходит, я опускаюсь на свой провисший матрас, коробка лежит у меня на коленях. Откинув картонную крышку, я достаю пачку конвертов пастельного цвета, перетянутую резинкой, и бездумно перебираю их. Затем, с зарождающейся в душе искрой осознания и ужаса, я снова пролистываю конверты, тщательно пересчитывая. Я знаю, что их должно быть двадцать семь, но, хотя я перебираю их пять раз, с каждым разом все более отчаянно и внимательно, я могу насчитать только двадцать шесть. Одного письма не хватает. Сердце колотится в груди, желчь подступает к горлу. Пропало одно из моих драгоценных писем, единственное, что у меня осталось от сестры-близнеца… единственный способ услышать ее голос. Оно пропало, и я знаю, что взять его могла только Беатриса.

Лазанья, съеденная за ужином, болезненно ворочается в моем желудке. Почему она так поступила со мной?

Я вспоминаю, как Беатриса вела себя в саду на вечеринке у Монти, ее невозмутимое спокойствие, когда она увидела меня с Беном, то, как смотрела на нас за столом сегодня во время ужина… и вдруг с болью понимаю, почему она могла так поступить.

Беатриса подозревает, что я люблю Бена, и это ее способ наказать меня.

Я сгибаюсь пополам, пытаясь сделать глубокий вдох, грудь давит, голова кружится, и я не слышу, как Беатриса возвращается в комнату, пока она не останавливается надо мной с бокалами красного вина в руках.

– Ты в порядке? – спрашивает она, протягивая мне один из бокалов, который я беру и ставлю на комод рядом с собой. У нее под мышкой что-то зажато – что-то из цветной бумаги. Похоже, Беатриса замечает ошеломление, которое наверняка отражается на моем лице, и прослеживает за тем, куда я смотрю.

– А, кажется, это принадлежит тебе, на конверте написано твое имя. Я нашла его на лестнице. Наверное, он выпал из коробки, когда я несла ее наверх. – Она безмятежно улыбается мне, доставая письмо Люси из-под мышки, и я беру его дрожащей рукой, смятение затуманивает мои мысли. Неужели я не заметила бы пастельно-розовый конверт на фоне кремового камня? Я уже столько раз поднималась и спускалась по этой лестнице с тех пор, как Беатриса отнесла коробку с письмами в комнату.

– Поднимайся, – бодро говорит она, словно не замечая моих страданий, – давай распакуем пару-тройку коробок. Боюсь, Бен не сможет нам в этом помочь. К нему заглянул Монти и позвал выпить.

«Почему это меня не удивляет?»

Я кладу драгоценное письмо Люси обратно в пачку к остальным конвертам. А когда Беатриса поворачивается ко мне спиной и начинает разбирать мою одежду, беру коробку и, вытянувшись в струнку, засовываю ее на самый верх шкафа, подальше от любопытных глаз.

Глава восьмая

Беатриса ненавидит ложь, ненавидит хаос и боль, которые та неизменно приносит. Она слишком хорошо помнит последствия, помнит то опустошение, которое наступает, когда правда наконец раскрывается; все это еще свежо в ее памяти. И вот теперь слишком знакомое чувство того, что ее предали, всплывает в памяти. Почему она не может перестать думать о нем?

Она переворачивается на спину, сбрасывая одеяло на пол. В комнате душно, несмотря на приоткрытое окно, ноги Беатрисы блестят от пота, ночная рубашка прилипла к телу, как вторая кожа. Она поворачивается на бок и замечает пробивающийся из-под закрытой двери спальни лучик света. Кто еще не спит в столь поздний час? Неужели Аби не может уснуть в своем новом доме? Или Бен, который не в состоянии расслабиться, зная, что объект его влечения находится по другую сторону коридора? Беатриса вздыхает, садится, включает прикроватную лампу и тянется к телефону, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени. Уже час ночи. Бесполезно: как она может заснуть, зная, что Аби в соседней комнате, между ними только стена и лишь лестничная площадка отделяет девушку от ее брата-близнеца?

Конечно, Беатриса понимает, что это лишь вопрос времени – когда они сойдутся. Она видит, как их тянет друг к другу, словно между ними существует собственное силовое поле. Это было очевидно еще на вечеринке у Монти; неужели они думали, что она настолько слепа, чтобы не заметить, как они смотрели друг на друга в саду в тот вечер? Она даже не собиралась приглашать Аби на вечеринку к Монти, но та оставила множество сообщений на ее мобильном, желая узнать, смогут ли они встретиться до того, как она переедет. Беатриса начала чувствовать себя словно в осаде и в конце концов пригласила ее – в основном для того, чтобы успокоить. «Даже эти дурацкие домашние правила не смогут их остановить», – думает она. Она не сможет долго удерживать их порознь и наивно полагать, будто это не так. Если только…

Беатриса спускает ноги с кровати