– Да, но ты всегда был быстрее, наш Мистер Совершенство.

– Я так и знал! Видишь, Чарли, они и правда просто завидуют. А ты переживала.

– Катись к черту, Джим, это было почти четыре года назад! Мне давно уже не нравится Чарли.

– Рассказывай, как же. Такая девчонка просто не может не нравиться, вы наверняка ночами по ней слюни пускаете и слезы льете, что она досталась мне, а не оболтусам вроде вас двоих.

Ну разве можно шутить над такими вещами? Боже, какие же они все трое грубияны, я не могу! Приходится отвесить Джиму ощутимый подзатыльник – он вскидывает взгляд, а на губах играет откровенно довольная улыбка. Ну вы посмотрите на него, наверняка и ляпнул-то такую глупость только чтобы меня позлить и из себя вывести!

Я доедаю зефир и облизываю сладковатые на вкус губы, невольно расплываясь в улыбке. Давненько мы не собирались такой компанией, и сколько бы ни шутили друг над другом, сколько бы ни травили глупых историй, всегда приятно провести время вместе. Даже если приходится напоминать некоторым, что нельзя вести себя так бестактно.

– Ну и мысли у тебя, брат, – качает головой Гарри. – Но это ваше с Чарли дело. В конце концов, это ей тебя терпеть. И раз уж на то пошло, правда или действие, Чейз?

– Действие, конечно. Я-то не слабак, как некоторые.

– А слабо опрокинуть банку залпом? – Гарри кивает на оставшуюся на столе газировку. – Хотя бы одну.

– Обижаешь!

И он в несколько глотков осушает целую банку, но не останавливается и хватается за вторую. Судя по всему, домой Чейз пойдет уже не на своих двоих – мы потащим его в спальном мешке через весь Уотервилль, отравившегося лошадиной дозой сахара. Хорошо, если Гарри не последует его примеру.

– Сейчас они устроят соревнование, – шепчет Джим мне на ухо, будто прочитав витающие в голове мысли. Кладет ладонь на талию под футболкой и нежно, невесомо проводит пальцами по коже. – И мы с тобой будем предоставлены сами себе. Если хочешь, можем даже подняться на второй этаж, чтобы их оглушительный ор нам не мешал.

– Не сходи с ума, Джим, – едва не шиплю я в ответ, останавливая его ладонь. – Мы по этой лестнице и пары шагов сделать не сможем, она развалится.

– Брось, неужели и правда боишься? Только представь: только ты, я и таинственная романтическая атмосфера. А наши два оболтуса пусть и дальше обжимаются с банками, раз им так нравится.

Последнюю фразу он прошептал слишком уж громко, потому что Чейз и Гарри оборачиваются к нам с такими лицами, будто Джим лично затолкал каждому в глотку по лимону. Даром что они почти сразу расплываются в кривых, но понимающих улыбках. Господи, ну почему все парни такие? У них в глазах так и читается: «Мы знали, что так будет, мы всегда знали». Как будто каждый раз, когда мы вчетвером собираемся вместе, мы с Джимом обязательно уходим первыми. Или уделяем друг другу слишком много внимания.

Так было всего пару раз!

– Что, Мистер Совершенство не может держать себя в руках? – с усмешкой фыркает Чейз. – Или думаешь, получишь ачивку[13], если вы с Чарли пообжи-маетесь в доме с привидениями?

– Пошел ты, – смеется Джим в ответ и отпивает газировки из моей бутылки, перехватив ее свободной рукой. – Мог бы тоже подружку с собой пригласить.

– И испортить тусовку? О нет, я не такой, – Чейз икает, – я буду держаться до последнего!

– Еще пара банок, и ты впадешь в сахарную кому, брат, – встревает Гарри, а потом поворачивается к нам: – А раз вы такие смелые, то давайте выбирайте: правда или действие?

– Действие, – отвечает Джим, не дав мне и слово вставить.

Ну, все, сейчас парни загадают какую-нибудь гадость, и нам придется отдуваться. Я уже вижу, как переглядываются Чейз и Гарри в тусклом свете фонарей и как на их лицах расцветают довольные ухмылки.

– Как насчет залезть на второй этаж? Или даже на третий. Но мы не осудим, если вам смелости не хватит.

– Я не…

– Да запросто! – Джим мгновенно соглашается. – И не нойте потом, что все интересное прошло мимо вас.

Мне с трудом удается сохранить достоинство и не закатить глаза в ответ. Я с неохотой оставляю чипсы, с грустью смотрю на то, как плавится на огне горелки зефир, и выхожу из столовой с гордо поднятой головой. Но это длится недолго – я спотыкаюсь уже на выходе из помещения и почти валюсь на грязный пыльный пол. Не падаю только благодаря Джиму, который в последний момент обхватывает меня поперек талии и привлекает к себе.

– Ну куда ты вечно так спешишь, детка?

– Оторвать тебе твои длинные руки, – бурчу я, не оборачиваясь, но на губах все равно проступает довольная ухмылка. – Или что-нибудь другое.

Джим усмехается, коротко ласково целует меня в висок и смело шагает вперед прямиком к лестнице – дряхлой и совсем неустойчивой на вид. Я бы и на первую ступеньку побоялась встать, не то что подниматься. Фонарик остался у ребят, так что путь мы себе освещаем только экранами мобильных телефонов, тем не менее Джим поднимается на несколько ступенек и с улыбкой протягивает мне руку:

– Не бойся, принцесса, все будет в порядке. Ты же мне веришь, правда?

Правда. Я могу не верить в глупые истории о призраках или сомневаться в самой себе, но ему я верю и верила всегда. Не было такого, чтобы Джим хоть раз подвел меня или мы оказались на противоположных сторонах баррикад. Нет, мы всегда шли рука об руку – и когда были просто друзьями, приятелями детства, и когда сблизились и поняли, что жить друг без друга не можем.

И я надеюсь, что это никогда не изменится.

Приняв его руку, я взбираюсь вверх по крутой лестнице, до боли стискивая пальцы Джима в ладони. Кажется, еще один шаг, и ступеньки под нами захрустят и обломятся, тогда вместо романтического вечера нас ждут переломанные ноги, а то и что-нибудь похуже. Боже, о чем я только думаю! Стараюсь сосредоточиться на тепле его грубоватой, покрытой мозолями кожи на руках – Джим часто помогает отцу в автомастерской, когда приезжает из колледжа на каникулы, – и даже прикрываю глаза на мгновение, а когда открываю, то обнаруживаю, что мы стоим в холле второго этажа, в прошлом до жути красивом.

Об этом говорит все – от витиеватой металлической люстры, одиноко болтающейся под потолком, до оставшихся от мебели досок. На них до сих пор можно заметить фигурную резьбу