Гризельду снова разобрал смех при виде того, как он уставился на самого себя.

Бак подтолкнул ее локтем, чтоб ответила Плюто.

— Мистер Свинт, — сказала она, — похоже, придется вам погодить до завтра перебирать голоса. Манюня Джил с час как укатила и до сих пор не возвращается. Она вашей машиной поехала.

Плюто встряхнулся, как пес с дождя. Он чуть было не встал, но подняться со ступенек ему не удалось. Он посмотрел туда, где в начале дня ставил свою машину, и не обнаружил ее там. Ее вообще не было видно.

Тук-тук стал прислушиваться, о чем идет разговор.

Плюто дали предостаточно времени высказаться, но он не издал ни единого членораздельного звука. Он просто не знал, что в таких случаях говорить и делать. Поэтому не шевельнулся и промолчал.

— Мистер Свинт, — повторила Гризельда, — Манюня Джил уехала на вашем автомобиле.

— Все прахом, — едва выговорил он. — Ну как пить дать.

— Нечего обращать внимание на Манюню Джил, — утешал его Тук-тук. — На Манюню Джил несусветная порой дурь находит, причем ни с того ни с сего.

Плюто поник на ступеньки, расплывшись телом по доскам. Отправил в рот еще ломоть от желтого брикета, поскольку ничего другого ему не оставалось.

— Нам бы, пап, выезжать, — сказал Шо. — День-то проходит.

— Ты ж часа два назад работу бросил, чтоб в город трогаться. Собирался удачи в игорной попытать, а?

— Ни в какую игорную я не собираюсь. Сегодня я больше хочу на болото.

— Ну если не в игорную за удачей, так небось за девкой увязаться?

Шо молча удалился. Когда Тук-тук его вышучивал, оставалось только удалиться. Не умея объяснить отцу некоторые вещи, он давно избрал этот ход — не мешать, пусть высказывается.

— Пора ехать, — сказал Бак.

— В самый раз, — сказал Тук-тук и пошел в сарай.

Вскорости он вернулся с перекинутыми через руку гужами, швырнул их на заднее сиденье машины и снова сел на колоду.

— Ребята, — сказал он, — мне вот что в голову пришло. Надо послать за Розамундой и Уиллом, чтоб сюда ехали. Нам в рытье помощь нужна, раз будет у нас альбинос и где жила укажет, а им там делать нечего. Фабрика в Скотсвилле снова закрылась, так что Уилл сидит без дела. Пущай приезжает и нам поможет. Розамунда и Гризельда помощницы что надо, да и Манюня Джил, пожалуй, тоже. Учтите, я притом не заставлю девочек работать наравне с нами. Они только в помощь. Пусть еду нам готовят и воду носят, и так далее. Гризельда, да и Розамунда не откажутся пособить, но вот за Манюню Джил не поручусь. Попробую ее уговорить, чтоб занялась чем в ямах, при нас. Не по мне ставить женский пол на мужскую работу, но уж я и так и сяк к ней подойду, лишь бы захотела на помощь нам прийти.

— Еще поглядим, как ты Уилла Томсона заставишь копать, — вскинув голову, сказал отцу Шо. — До самой Атланты нету белого ленивей Уилла Томсона. Ни разу не видел его за работой, здесь по крайней мере. Не знаю, чем он там на хлопковой фабрике занимается, когда она не стоит, но, видать, ерундой какой-нибудь. Уилл Томсон много не нароет, даже если в яму полезет и лопату возьмет.

— Гляжу я, ребята, не так вам Уилл по душе, как мне. Он трудяга ничуть не хуже других. А рыть на нас ямы не желает по той причине, что тут не чувствует себя дома. Уилл фабричный, на ферме возиться не приучен. Но в нынешнем разе, пожалуй, покопает. Не хуже других, коли захочет. А схватит он нынче золотую лихорадку, так без оглядки рыть примется. Наперед никогда не скажешь, что эта лихорадка с человеком сделает; скажем, проснешься ты утречком, во двор выйдешь, глядь — а он копает как оглашенный. Не встречал я, чтоб мужик или баба да в землю не врылись, коли напала золотая лихорадка. Засядет в голове, что еще раз махнешь киркой и вывернешь жменю желтеньких самородочков, так — будь здоров! — роешь, роешь, роешь. Потому и хочу я, не откладывая, послать за Розамундой и Уиллом. Нам любая помощь кстати. Ну как жила тянется на глубине футов в тридцать, да в таком месте, к которому мы и не приступались.

— А ну как она окажется на боговой делянке, — сказал Бак. — Что тогда поделаешь? Станем разве самородки отрывать, коль все они уплывут к проповеднику и к церкви? Я-то не стану. Сколько золота ни найду, все себе в карман, мою долю по крайней мере. Не дам ее в церковь проповеднику.

— Надо б эту делянку отменить, пока не пророем и в точности не узнаем, — предложил Шо. — На кой она богу, тем более что мы собрались на ней жилу открывать. Я не сбесился, чтоб самородки добывать и проповеднику преподносить. Перелопатим-ка пока эту землю да узнаем, что в ней есть.

— Ладно, ребята, — согласился Тук-тук, — я ее опять на другое место переведу, но не собираюсь насовсем отменять богову делянку. Раз она Его, так не отберешь ведь через двадцать семь лет. Несправедливо получится. Но ничего дурного — передвинуть ее чуток, коль нужда случится. То будет безбожный позор — наткнуться тут на жилу, хуже некуда, вот я делянку и передвину, чтоб нам спокойно было.

— Отчего бы не сюда, пап, где дом и сарай? — предложила Гризельда. — Под домом ничего нет, да и рыть под ним не станете.

— Как-то, Гризельда, мне это в голову не приходило, — ответил Тук-тук, — но целиком согласен. Ага, передвину сюда. Ох и хорошо-то из головы это выкинуть.

Плюто повернул голову, посмотрел на Тук-тука и спросил:

— Так ведь вы еще не перенесли ее?

— Еще не перенес? Почему же, сидим мы теперь именно на боговой делянке. Я оттудова ее перенес прямо сюда.

— Я таких скорых на дело людей не встречал, — покачав головой, сказал Плюто. — Ну как пить дать.

Бак и Гризельда ушли за угол дома. Шо собрался было последовать за ними, но передумал и взялся сворачивать самокрутку. Он был готов в дорогу и не желал откладывать отъезд. Но знал при этом, что Тук-тук не стронется с места, пока торчать на месте ему не надоест.

Плюто сидел на ступеньках, думая о Манюне Джил и гадая, где же она есть. Все связанное с нею было столь же неопределенно, как и его шансы пройти в шерифы этой осенью. Мысль о приближающихся выборах расшевелила Плюто. Он