щелкать подгнившими сточенными зубами. Архип внимательно наблюдал за смертью чудовища, не потому, что ему были приятны мучения существа, а просто потому, что в этом деле нельзя пускать все на самотек. Если хочешь быть уверен, что тварь не вернется — не дай ей на это шанса. Урок, некогда доставший колдуну дорогой ценой. Это, на самом деле, всегда было непросто, ведь перед глазами стоял не уродливый утопленник, а нежная девочка, вышедшая из леса в не по размеру большом платье.
К счастью, экзекуция была недолгой. не прошло и четверти часа, как перед Архипом остался только лишь иссушенный, словно египетская мумия, труп. Устало вздохнув, Архип достал из котомки лопату и принялся рыть могилу. Неглубокую, на пару штыков. Не то, чтобы это было необходимо, заложный мертвец, однажды упокоенный, во второй раз никогда не встает, но просто… Просто как-то неправильно казалось ему оставлять это тело вот так… в поле. От этого скорбного занятия колдуна отвлек неожиданный шорох в кустах. Архип обернулся и встретился глазами с огромной черной кошкой. Лишь на мгновение, а потом животное скрылось в кустах, но кошка эта колдуну шибко не понравилась, хотя он сразу и не мог сформулировать чем, слишком уж мимолетной была встреча…
Глава 27
Следующий раз Наталья посетила Архипа за два дня до Ивана Купалы. Неудержимым смерчем женщина ворвалась в его мастерскую ранним утром, когда он собирался в дорогу. На одной из дальних выселок случилась все поперемерли то ли от отравы какой, то ли от болезни и староста слезно молил колдуна проверить, не пришел ли это какой-то новый мор. Такое в этих краях случалось постоянно и народ одних слухов боялся пуще пожара. А потому подтвердить их или опровергнуть стоило первым же делом. Да и сам Архип подспудно ощущал, что это ен просто так, что каким-то образом это связано с его врагом…
— Читай! — приказала Наталья, буквально тыча ему в лицо несколькими потертыми листами, покрытыми плотным ровным почерком.
— Мне сейчас некогда, — попытался отмахнуться колдун, не собираясь тратить время на эту глупость, но от волшебницы отвязаться было не так уж просто.
— Читай, говорю, там записано, где твой личер прячется и откуда он вообще взялся!
Архип с любопытством глянул на Наталью. Положа руку на сердце, его снедало любопытство. Нежто и вправду в старых бумагах чего углядела? Баба упертая, как баран, с нее станется. Да и листов было всего пара, много времени чтение их не займет, а там, глядишь, и вправду чего полезное будет.
— Ну давай, — сделав максимально недовольное лицо, чтобы волшебница не слишком зазнавалась и погрузился в чтение
1732 года апреля 27 число. Утро. Второго дня прибыл в город Чернореченск, Чернореченского же уезда Архангелогородской губернии, куда монаршим повелением и с благословения Государыни Императрицы Анны Иоановны я был приписан к государственной службе штатным рудознатцем к сталелитейному заводу. Не буду углубляться в детали лишений и испытаний, выпавших на мою долю за время путешествия из Столицы до этого забытого Господом Богом уголка необъятной нашей Империи, скажу лишь, что это потребовало всех моих душевных и психических сил, оставив меня совершенно измученным, словно Данте после подъема по всем уступам Чистилища.
Чернореченск встретил меня ужасной погодой и заводским управляющим Львом Константиновичем Г., человеком в высшей мере приветливым и радушным, который, видя мое состояние сразу же организовал мне баню и сытный ужин на три перемены блюд. На ужине том изволили присутствовать и уездный комиссар — мрачный седовласый старик Андрей Инокентьевич П. с супругой да уездный воевода. Имени его я к вящему своему стыду не запомнил, уж слишком ударила мне в голову наливка госпожи Г… В оправдание свое могу только сказать, что пил я не по неуемной страсти к дурманящим разум напиткам, а по нужде, ведь весь вечер мне пришлось развлекать провинциальное дворянство, людей в высшей мере достойных и приятственных, но все-таки слегка мужиковатых по причине их оторванности от культурного общества Москвы или, тем более, столицы, новостями, сплетнями и байками Петербургского Высшего Света. Того, чего им в этом захолустье так не хватало. И каждый подошедший ко мне считал совершенно необходимым за знакомство со мной выпить. А я оказался слишком благовоспитанным, чтобы отказывать этим убеленным сединами людям в щедро осыпанных золотом орденов мундирах. В результате к окончанию приема был я совершенно вдрызг пьян, благо хоть, по свидетельствам хозяев и верного моего лакея, не совершил ничего, за что мне или моим досточтимым родителям пришлось бы краснеть, дойди до них о том слухи.
Весь следующий день я поправлял здоровье в постели, а потому к знакомству с предстоящими мне обязанностями приступить смогу только сегодня, о чем к немалому стыду своему, нисколько не жалею. Хоть и радею я за дело, мне порученное, но и отдыхом пренебрегать не собираюсь.
1732 года апреля 27 число. Вечер. Визит на завод, управляющим которого является милейший Лев Константинович оказался преувлекательнейшим событием, немало меня восхитившим и давшим развеяться после длительного и муторного путешествия. Немалую роль в этом оказал и чудесным, не иначе, образом оказался еще один гость — Альберт Карлович Б., хозяин имения в северной волости уезда. Поразительный сухонький старичок совершенно кипчакской внешности, блестящего европейского образования и умопомрачительной харизмы, практически мгновенно пленивший мой ум своей обширной своей эрудицией и остротой ума. Недолгое праздное с ним общение, все-таки Альберт Карлович прибыл в Чернореченск по делам своего поместья и множества свободного времени не имел, было для меня величайшим удовольствием, пролившись живительной амброзией на мой изголодавшийся по беседам с равным мне по уровню интеллектом. Сам же Б., по-видимому, тоже обрадовался, увидев во мне равного собеседника, ибо перед расставанием взял с меня обещание при первой же свободной минуте посетить его в имении, расположенном двумя днями на север от Чернореченска, в самой крайней волости уезда, за которой начинались одни только неосвоенные леса, полные, по слухам, таинственными существами из мифов и легенд.
[…]
1732 года марта 12 число. Наконец-то завершились все официальные мероприятия, устроенные в городе в честь моего приезда. Признаться, никогда не думал, что радушие может быть настолько утомительным. После достопамятного вечера у Льва Константиновича я посетил еще восемь приемов, причем на каждом неизменно оказывался главным гостем и рассказчиком, вынужденным развлекать дворян, специально ради этого представления съезжавшихся со всех концов необъятного уезда. Ну я решительно не могу поверить, чтобы в таком небольшом городке, как Чернореченск могло оказаться такое солидное количество представителей моего
