Не изменилось в сторону уродства и неподражаемого ужаса. Оно стало злым, а глаза заволокла клубящаяся тьма.

— Что происходит? — ошеломленно спросил Гринбейл у гадалки. — Почему я – такой “не я”? И как вообще это возможно?

Мятая белая рубашка и галстук поменялись на кроваво-красный фрак, какие носили лишь известные богачи и богачки, кудрявые золотистые волосы сами по себе пригладились назад и поблекли, словно выцвели, как многокруговая красочная энциклопедия, хранящаяся в сыром подвале такой же сухой Миссис Одри Крунсберг. Изменились и глаза. Нет, не их оттенок, но выражение. Добродушный, немного любознательный и простецкий взгляд переменился на пустой, холодный, непреклонный, словно каменная глыба. Мальчишка тринадцати кругов не походил на себя и выглядел старше.

— Как вы объясните происходящее, Мадам? — задрожал Томас. — Неужели, я превращусь в злодея?

Гадалка загоготала диким асданошевым хохотом, запрокинув голову.

— Это одна из твоих возможных участей, которую следует избежать во имя добра. Теперь ты видишь всю важность победы над Неизвестным, — внезапно глаза женщины засветились ярко-голубым, уж точно не поддаваясь законам физической науки, и следующее прозвучало скороговоркой, казалось, целый хор ненормальных протиснулся в комнатушку, чтобы поглумиться над доверчивым подростком. — Найди Хранителя, спаси Корону, иначе сам станешь для неё угрозой. Не верь чувствам, ведь они солгут, и лишь дружба откроет проход к спасению! Не доверяй первым встречным и помни! Зло уже проснулось!

Покрасневшее лицо Мадам Ба-Суд со стуком ударилось о тумбу, и гадалка захрапела. Тьма отступила, а из-за ширмы донеслись голоса друзей. Томас положил зеркало на тумбу, рядом с шаром. Гадалка сразу же перестала сопеть, очнулась и, как ни в чем не бывало, проговорила.

— Ну а теперь прошу к столу. После сеансов я только о еде и думаю. И плевать на правило “не есть после шести”! Пойдём, надеюсь, гости и Жвон не заскучали.

Она тяжело поднялась и вразвалочку отправилась в первый вагон-кухню-спальню-прихожую, а Томас, ещё не отошедший от случившегося, последовал за ней. Стулья уже заняли Лорсан и Джим, затихшие при виде хозяйки. По их лицам можно было легко понять, что обсуждали ребята странную женщину. Кто же еще, по-вашему, живёт посреди леса. Собака, никого не замечая, расположилась под столом и лениво поглядывала на гостей. Никто и не задумывался, что рыжая псина одним ухом подслушивает разговор.

— Не надоело здесь сидеть без моего присутствия? — пошутила смуглая женщина. На удивление она снова походила на жизнерадостную и довольно чудаковатую незнакомку.

Ба-Суд снова принялась рыскать по выдвижным полочкам, однако в этот раз вытащила из них не клинок в тряпке, не мешочки с высушенным содержимым или свисток, а, вероятнее всего, заварку с чаем и пачку с шоколадного зефира, какие, и продавались в Тинсане или онфостском “Сладком городке”. Томас не раз наблюдал, как люди выходят с красными блестящими обёртками из красочных дубовых дверей.

— Вам чай, кофе или какао? — вежливо спросила гадалка.

— А что такое какао? — поинтересовался Логан. — Что-то по типу приправ для жареных куриц?

— Ясно. Постоянно теряюсь в информации. Вы не бывали на Эквадоре.

Казалось, женщина проколесила через Материк и побывала в тех местах, о которых никто из ребят или взрослых со всей Короны не слышал ни разу в жизни (включая Властителя Норша). Честно говоря, Томас не сомневался, что странная дама видела и Большое море вместе с его пиратами, странствующими по планете и грабящими исследовательские суда, и имперских солдат, обитающих где-то на другом конце карты, и, естественно, шахтерские подземелья, которые, по словам учёных, пролегают на достаточной от океана глубине.

Ба-Суд разлила чай по идентичным чашкам, не спрашивая, кинула по два кубика сахара и поставила их перед юными путешественниками, а себе достала какую-то мутную прозрачную бутыль из-под складной кровати, зубами вытащила пробку и пригубила, в перерывах между глотками принялась закусывать. При том женщина испытывала удовольствие от собственных причмокиваний.

Джим, обожающий еду, поедание и связанное с похожей тематикой, незамедлительно присоединился к женщине, Лорсан также не пришлось ждать. Томас притронулся к трапезе чуть позже. Мальчишка старался переварить новую проблему и кошмарное выражение лица лже-Томаса. Мальчик никак не мог вышвырнуть из мыслей разгневанный взгляд и тёмные зрачки из магического зеркала. В зазеркалье тьма словно находилась внутри Гринбейла и управляла им самим. Пугающе, не считаете?

— Совсем забыла сказать, самое важное вылетело из головы, — встрепенулась хозяйка дома. — Я поведала вам лишь часть пророчества. Когда вы отыщете нужный предмет, то для того, чтобы отправиться в путь, необходимо найти следующий отрывок, что всегда будет перед вами после завершения ритуала с Хранителями, а с ней и вещичку, — и импозантная дамочка продолжила скромную трапезу. — А ещё я забыла про пироги!

— Что-то мне нехорошо, — неожиданно устало произнёс Логан, опуская руку с недоеденным зефиром. — Хочется спать, очень хочется спать. Наверное, я вздремну чуток.

— Спи, спи, не отказывай в потребности, — заявила Ба-Суд, закупоривая допитую бутыль и снова отбрасывая её под раскладушку.

— Что-то здесь нет так, — сонно зевнула Лорсан, опуская усталость на стол гадалки, точно не предназначенный для сна.

— Что ты? — хихикнула смуглая незнакомка. — Всё в порядке, а вы под охраной.

— О, нет, — обречённо пробормотал Томас. — Неужели, мы и вправду доверились первой попавшейся даме из леса, и та нас отравила! Такое против правил…

Никто не ответил – Джим и Лорсан крепко заснули. Логан даже упал с сиденья, однако даже после подобного не очнулся.

— Гадалка! — из последних сил вырвалось из уст Гринбейла. — Обманщица, сообщница Неизвестного…

— Не такая уж я и плохая, Жвон. — негодующе пожаловалась Мадам Ба-Суд рыжему псу, виляющему пушистым хвостиком из стороны в сторону.

Тот лишь ответил тихим и успокаивающем лаем.

— Что за времена настали? Никто не верит в истинное волшебство и даже не помнит старинные дедовские и бабушские традиции. Мы всё дальше от могучих предков, на которых держалась древность. Боюсь, мир рушится на глазах. Но ничего, верный мой друг, вскоре мнение народа изменится. Кому тут почесать за ушком? А? Тебе, мой сладкий шерстепузик!

Томас устало опустил голову на стол. Последнее, что услышал мальчик – искреннее пожелание, донесшееся сквозь пелену дурмана.

— Удачи, удачи тебе, Томас Гринбейл. Главное – помни о своей возможной омерзительной участи и делай всё, чтобы не дать родную Корону в обиду.