– Тогда бронируйте билеты, как только станут известны даты вылета и прилёта! Я всегда на связи!

Более недели ждал Герман звонка из министерства и дождался, называется. Куратор оказался сволочуном, если даже не извинился за сорванную поездку. Мол, его вины ни в чём нет, это принимающая сторона всё отменила из-за напряжённой политической обстановки, создавшейся вокруг наших стран.

– Война, что ли, будет?

– Ну, вы же сами видите, что творится в мире.

– И зачем надо было звонить и баламутить?! – Он бросил на стол смартфон и связался с секретарём: – Лена, срочно подбери стыковой рейс из Москвы до Барселоны, чтобы поменьше болтаться в Шереметьеве!

Он бы, конечно, и сам мог узнать, но хотелось, чтобы его работница хоть что-то сделала полезное. А то сидит и болтает по телефону все дни. И о чём, спрашивается, можно говорить. Сколько раз ей указывал и ставил в пример себя:

– Учись: забот в тысячу раз больше, а говорю минуту-две…

– Так потому и мало говорите, что забот много.

– Дождёшься: либо оклад сокращу, либо вообще уволю!

– А кто же в комнате отдыха будет убираться?!

– Мир не без добрых людей. Возьму молодую и губастую!

– Ой-ой-ой. Свежо предание…

Лена позвонила минут через пятнадцать и ласково сказала:

– Есть билеты на завтра… Заказываю два?

– Один! По делам еду, некогда шашни разводить!

– Ну и пожалуйста… – услышал он обиженный вздох и подумал: «Совсем обнаглела! Скоро кофе ей буду подавать!»

Когда вечером сказал Маргарите о намечающейся поездке, жена вспыхнула:

– Опять к мулатке?! Ты ведь собирался с министерским каким-то хмырём на конференцию?

– Сорвалось…

– Ну, а если сорвалось, то и чего там делать?

– Кое-какой вопрос по жилью решить! Мне сведущие люди шепнули, что надо срочно продавать дом.

– С какой это стати?!

– Знаешь, что в мире творится?! Нет? Могу объяснить!

– Они там наших мультиков насмотрелись, аж дрожат все.

– Мультики, не мультики, а обстановка серьёзная.

Вылетев ранним утром следующего дня, к обеду он приземлился в аэропорту Барселоны. Было ветрено и чуть теплее, чем у них. Мелькавшие за окном такси виды мало чем отличались от сырой и грязной зимы на Волге, даже скукожившиеся пальмы на себя не походили. Вскоре распахнул дверь белоснежной виллы. В его отсутствие за порядком присматривала Лионелла – немолодая, но подвижная брюнетка, с постоянным оливковым загаром и цветастым ожерельем из мелких ракушек. Перед вылетом Герман позвонил ей, спросил, всё ли в порядке, какая погода, попросил включить отопление. Она каждую неделю делала уборку, следила за общим порядком, оплачивала счета и за свою работу получала пятьсот евро в месяц, всячески стараясь угодить хмурому русскому.

7

Лионелла его ждала, приготовив обед, прогрев виллу и заполнив холодильник продуктами не на два-три дня, как просил он, а настырно запасла на неделю, зная, что оставшаяся еда достанется ей. Подав Герману его любимый суп из мидий, служанка присела в сторонке, чего никогда он не любил и всегда шпынял её за это неприкрытое подглядывание, шедшее то ли от любопытства, то ли от глупости, хотя и не ожидал какого-то особого интеллекта в её поведении. Она его устраивала в главном: не задавала лишних вопросов, была исполнительной и не болтливой с соседями, никогда не затевала откровенных разговоров в его отсутствие, хотя в округе знали, что владелец виллы – русский, но совсем не богач, если платит служанке всего-то сотню в месяц, как говорила она им. Даже иной раз посмеивались: «Ну, и нашла себе скупердяя?!» – «Скупердяй не скупердяй, а сотню евро на набережной мне никто не оставит, и помочь внучке есть с чего!» Никогда Лионелла не открывала истинного заработка, как научил её Герман, хотя очень хотелось похвалиться пятьюстами евро перед родственниками, будто деньги сыпались с неба, но лишь благодарила деву Марию, пославшую такого соседа.

Выпив белого вина, вкусив свежих устриц и не доев суп, Чернопут принял душ, прошёл в спальню, отделанную в бирюзовых тонах, и рухнул на мягкий матрас. Какое-то время он лежал, закрыв глаза, будто настраиваясь на иное восприятие действительности, и убеждал себя, что просто обязан на время забыть, где он и что с ним. Уже засыпая, вспомнил о Маргарите, позвонил ей, чтобы успокоить, но долго не разговаривал:

– Я на месте, с домом всё в порядке. Сегодня буду отсыпаться, а завтра займусь делами.

Утро он начал со звонка нотариусу, с которым имел дело при покупке виллы. Герман очень боялся быть обманутым и был готов на хорошее вознаграждение нотариусу, потому что кого-то ещё, кому мог довериться, в городе не имелось. Волнуясь, он активировал подзабытый номер, моля Бога, чтобы тот оказался действующим, и не сразу услышал голос в трубке по-испански:

– Алло, алло – говорите, сеньор!

Как мог, Герман сообщил, кто он, несколько раз повторив слово «сделка», и его поняли, ответили на ломаном испано-русском, уточнив адрес:

– Приезжайте, могу принять сеньора!

– До встречи! – по-русски сказал Чернопут, ругнув себя за недальновидность и лень, мешавшую выучить за последние два-три года хотя бы несколько ходовых испанских слов и выражений.

По известному адресу на визитке он выехал сразу, боясь опоздать, разминуться и сорвать все планы. По пути решил, что будет торговаться лишь для вида, если придётся сделать большую уступку, он сделает, ибо затягивать время ему не с руки – не тот случай в его положении. Герман не знал, сколько времени потребуется на оформление купли-продажи, помнится, он трижды летал, чтобы оформить сделку, а теперь у него нет на такие поездки ни сил, ни времени. Нужно сделать быстро, пусть и за две трети стоимости, а то и за половину. А то западники введут зверские санкции, как они это делают в последние годы, запретят всё, что можно, и тогда конец всему – ложись и помирай. А чтобы успеть, и чтобы сделка не сорвалась, надо поступить просто: оформить генеральную доверенность с правом продажи, деньги сразу положить на счёт, и пусть потом, что хотят, то и делают с его «избушкой».

Нотариус, внешне похожий на Чернопута, такой же невысокий и подвижный, только моложе лет на десять и с чёрными смоляными волосами, сразу понял, что желает сеньор из России, и написал на бумаге процент от цены, который тот может получить за виллу. Герман увидел цифру «60» и почувствовал, что вспотел.

– Это же грабёж?!

– Плата за скорость…

– Тогда хотя бы… – и написал цифру «65».

Нотариус сделал вид страшно обиженного человека и, поколебавшись, положительно махнул рукой, спросив о сумме, какую