В зимнем саду на втором этаже он оказался рядом с сильно брюнетистым Ефимом, как потом понял, не случайно. Знакомый держал крупную логистическую компанию, дела у него шли неплохо, как понимал Герман, но связывали с ним дела лишь производственные, года два назад перешедшие в приятельские. В тот раз они случайно встретились в самолёте по пути в Испанию. Были приятно удивлены.

Сразу взаимный вопрос: «По делу?» Первым спросил знакомый, и Герман не мог увернуться под его испытующим взглядом, нехотя признался:

– По личным делам…

– Знаем мы эти личные дела… Наверное, дворец летишь проверить?

Чернопуту в тот момент показалось, что он стал ещё миниатюрнее; была бы возможность, вообще бы провалился сквозь кресло. Сообразив, что врать бесполезно, сознался как нашкодивший школьник:

– Тут такое дело… Ещё в доковидное время прикупил домик на побережье близ Барселоны, теперь переделывать его замучился. Место козырное, надо соответствовать.

Ефим вздохнул:

– Обычная история. Тоже вот мотаюсь…

С тех пор Чернопут разговаривал с ним лишь по телефону по производственным делам, и ни разу никто не задал какого-либо вопроса о Барселоне, хотя не договаривались не обсуждать это на людях, тем более по телефону. А сегодня вдруг тот сам негромко спросил:

– Давно туда наведывался?

– Из-за ковида, будь он неладен, особо не наездишься. А что?

– А теперь надо бы. Ничего особенного не заметил? Наверно, знаешь о декабрьском послании нашего Верховного западникам?

– Слышал немного, особенно не углубляясь в детали.

– А зря… Перспектива скверная. Сейчас все ждут ответа от Запада, и что будет потом – лишь Богу известно, хотя предположить можно: конфискуют по щелчку недвижимость, перекроют авиасообщение – вот и отлетались мы.

Откровение ошарашило Германа, потому что сам он никогда не думал об этом, мало интересуясь политикой, и теперь растерялся:

– И что же делать?!

– На днях вернулся оттуда. Дворец, как ты говоришь, продал, продешевил, конечно, но деваться некуда. Деньги перевёл в офшор на остров в далёком океане. Конечно, и там нет стопроцентных гарантий, но всё подальше от Европы и америкосов. Так что не теряйся.

Слова приятеля обожгли Чернопута, перевернули душу, на губах он почувствовал привкус горечи. Он отругал себя в душе за ротозейство, за неумение быть в курсе событий и ориентироваться в происходящем. Герман сразу понял, что надо предпринять, поэтому, когда вернулись после перекура за стол, долго не церемонились. После десерта он не стал удерживать гостей, распрощался со всеми, а вскоре, подхватив Маргариту и собрав в охапку цветы, вернулся домой, где удалился в кабинет и допоздна просидел в одиночестве, пытаясь найти хоть какую-то лазейку в сложившейся ситуации.

6

Суета с конкурсом, желание зло подшутить над бездарями Чернопуту стали неинтересны и никак не могли отвлечь от событий, с каждым днём становившихся всё более грозными; только он начинал думать о возможных последствиях, как тревожные мысли тотчас наполняли душу. Хотя и некогда смотреть телевизор и пялиться в смартфон, но тревожные международные новости всё-таки доходили до него, а теперь он следил за ними.

В последующие дни новостей скопилось много, вот только обсудить их было не с кем. Ну, не с Маргаритой же стенать по поводу притязаний заокеанских «партнёров», и не на работе. Там и производственные дела не всегда успеваешь вовремя провернуть, а не то чтобы разводить «ля-ля» о политике. Поэтому грозные мысли всё настойчивее заполняли душу тревогой, всё чаще витали вокруг беспризорной виллы под Барселоной и не давали покоя по ночам, когда снилось, как кто-то вероломный, используя грубую силу, захватил её. А ведь она, по сути, беспризорная из-за ковида, будь неладна эта напасть. Он с семьёй лишь и успел разок провести там прекрасные рождественские каникулы, когда даже ездили на два дня в горы кататься на лыжах, а в остальное время отдыхали, купались в подогретом бассейне и вернулись на заснеженные и казавшиеся пустынными берега Волги в самом прекрасном настроении. А потом как отрезало: границы то закрывали, то открывали и замучили ограничениями и тестами.

Но вот ковид, превратившийся в омикрон, начал ослабевать, и Чернопут мечтал: «Проведу конкурс, поржу над бездарями и тихо свалю с семьёй в домик у моря». Он знал, что многие так делают. В Барселоне у него давно имелся счёт в банке, который он периодически пополнял. У них с Маргаритой и у Ксении имелся вид на жительство. Так что практически наполовину они уже тамошние жители и ничто их не держало на Волге. И оставалось самое главное – продать свой бизнес и выйти из игры белым и пушистым. Это в идеале. На самом деле так до конца не получится, обязательно теперь придётся нести потери в финансах, быть может, до половины денег потерять, чтобы оставшейся половины хватило надолго, а лучше навсегда: им с Маргаритой и дочке с внучкой… О зяте он в такие моменты мало думал, считая его неплохим парнем, но излишне капризным, любящим отстаивать своё мнение. Это, конечно, признак порядочности человека, но именно это и делает его чужаком в семье, хотя никто в ней не считал себя беспринципным, но всё хорошо в меру. Поэтому Герман и относился к Семёну неопределённо, а терпел его ради дочери.

Но не зять и дочь волновали Германа в эти дни, а вилла в Барселоне, и всё более озадачиваясь этим, он довёл себя до тревожных переживаний, когда казалось, что всё рушится, а его заветным мечтам не суждено сбыться. Даже представил – в который уж раз! – что там давно хозяйничают мигранты из Африки, что некие непонятные люди взломали и обнулили счёт… Настропалив себя, он решил: «Надо лететь и самому разобраться на месте!» Он уж собрался купить билет, но позвонил из областного Минобразования знакомый, курирующий отдел капитального строительства, и предложил составить компанию в деловом визите, пригласил Чернопута как представителя стройиндустрии, чтобы он весомым словом практика мог бы поддержать обсуждение, посвящённое инновационным проектам. Как только Герман Михайлович услышал предложение, то сразу ухватился за него, зная, что его вилла в получасе езды от места проведения конференции. Очень удобно: не надо излишне тратиться, а главное, хорошее прикрытие поездки.

– Это вас устроит?

– На сколько дней?

– На три, без дня прилета и отлёта.

– Прекрасно, паспорт и виза – имеются, омикрон не помешает?

– Он пошёл на