– Как он оказался в квартире? – спросили у Маргариты.

– Он мой гость… Я отлучилась к врачу, но неожиданно быстро вернулась и застала всю эту мерзость. Я даже на видео всё зафиксировала. Спасибо, что быстро приехали, а то он мне угрожал, но я успела спрятать телефон.

– Где он?

– В надёжном месте.

– Храните его, а прежде, чем кому-то отдавать, даже следователю, скопируйте ролик. Он очень пригодится вам. Сейчас прибудет «скорая», и вы поедете на освидетельствование девочки.

Сержант связался с кем-то по рации, доложил:

– Развратные действия в отношении ребёнка…

– Какой позор, какой позор! – шептала Маргарита и вытирала слёзы.

– А вы, гражданин, одевайтесь! – обратился сержант к Померанцеву. – Сейчас поедете в отделение.

Сержант одел ему наручники, что возмутило адвоката:

– Это незаконно!

– Что законно, а что нет – будете разбираться со следователем.

Вскоре прибыло несколько оперативников, и Маргарита ответила на вопросы следователя, ничего не говоря о видео, потому что хорошо знала, что это за человек Померанцев, сколько у него связей. Выкрутится, как уж, да ещё в чём-нибудь обвинит её саму. Врач «скорой» осмотрела Виолку, внешних повреждений не нашла, но всё равно предложила Маргарите проехать в больницу вместе с внучкой.

– Это стандартная процедура для следствия, – успокоила она. – Думаю, всё с девочкой в порядке.

Действительно, обследование прошло быстро, правда, Виолка начала капризничать из-за повышенного к себе внимания, а когда они возвращались домой на такси, она, вздохнув, призналась:

– Как же мне надоели сегодня врачи!

В квартире Маргарита вроде успокоилась, вымыла в ванной Виолку, помыла пол в прихожей, пропылесосила ковры. Когда более или менее навела прежний порядок, они попытались с внучкой пообедать, но почти не ели.

– Бабушка, – начала хныкать Виолка, – я так устала, что совсем нет аппетита.

– Иди, отдохни, моя хорошая. Поспишь, и всё будет прекрасно.

Она уложила её, прочитала сказку про доброго Лесовика, и когда Виолка заснула, подсела к компьютеру и очень осторожно скопировала ролик, боясь нажать не на ту кнопку, потом переписала его на две флешки, подумала вроде радостно, но без энтузиазма: «Теперь, мразь, ты у меня не отвертишься. А то „девочки-лапочки“, „сю-сю“ да „сю-сю“, а у самого на уме мрак и разврат!» Она уже пожалела, что связалась с ним, и всё из-за конкурсных денег, будь они неладны. И радости от них никакой: как пришли, так и уйдут, так ведь и не последние, если кое-что хранилось в заначке, загородный дом имелся, Ксюшкина квартира стояла пустая. Вспомнив пропавшую дочь, она разрыдалась, но плакала почти без голоса, тихими слезами, словно только теперь поняла, сколько забот свалилось без мужа, без дочери, да и без зятя. От него особой помощи не дождёшься, но когда о чём-нибудь попросишь, никогда не отказывал, не отнекивался; если мог, сразу помогал: то на рынок отвезёт, то за город. А то примется чистить картошку. На несколько дней начистит, словно более ничего не умел делать. И чего он находил в этом? Она так и не поняла. Деревенское воспитание, что ли? А потом ему попала шлея под хвост, связался с казаками, разругался с Ксюшкой и добровольцем отправился на Донбасс. С этого всё и началось, и чем всё закончится – Богу лишь известно.

Вспомнив зятя, она даже не могла и подумать, что он находился в это время в десяти минутах ходьбы от неё. Если в первый день они с Ольгой почти не выбирались из постели, то на следующий Семён решил объявиться, доложить тёще о прибытии из госпиталя и вообще легализовать себя, съездить в Затеряево. Но для этого, если уж собрался ехать на машине, надо хотя бы посмотреть на неё, завести. Хотя морозов не было сильных, но всё равно необходимо убедиться, что она надёжна, в чём вообще-то и сомнений никаких, и только после этого заявляться к Маргарите.

До гаража менее километра, но он всё равно заказал такси, потому что сегодня предстояло впервые выйти с одним костылём, но в новой обуви, и ещё неизвестно, как поведёт себя нога в ней. Вчера пробовал пройтись по квартире – вроде бы особых неудобств не испытал. Тесновато, конечно, левой ноге, но они перебинтовали, убрали второй слой ваты, какой положила медсестра ему на дорогу. Перебинтовать вызвалась Ольга, хотя он её спросил:

– В обморок не упадёшь от увиденного?

– Женщины привычные к крови.

– Крови давно нет, но видок ещё тот.

Она осторожно разбинтовала ступню, осмотрела синюшную затянувшуюся рану и вздохнула:

– Как же ты машину поведёшь?

– У меня же коробка-автомат. Две педали всего, как раз под правую ногу, мне бы только усесться за руль.

Он и сам осмотрел ногу и не увидел ничего тревожного: сухая, без красноты. Всё-таки попросил:

– Где-то у тебя была заживляющая мазь? Неси. Не помешает!

Оля аккуратно смазала рану тампоном, накрыла её сложенным бинтом и, бинтуя, постоянно спрашивала:

– Не туго?

– Нормально, – успокаивал он.

Когда он надел левый сапог, то сразу нога по-иному легла: если уж не комфортно, то более уютно, и не отвечала сильной болью. Семён повеселел:

– Сейчас оденусь, и можно такси вызывать.

Через полчаса они остановились у гаража. Опираясь на костыль, Семён открыл ворота, забрался в машину, перекрестился, подумал: «Ну, с Богом!»

Машина на удивление завелась со второго «тычка», он прогрел двигатель, и вскоре они были у дома Маргариты.

– Иди один, а я в машине подожду. Виола знает меня, выдаст с головой.

– Ну и пусть выдаёт, кого нам теперь бояться?! Сами себе хозяева.

Всё-таки он уговорил Ольгу, они приготовили подарки, и Семён позвонил Маргарите.

– Ты где, пропащая душа?! – изумилась она.

– У подъезда…

– Ой, Господи! Ну, не дурень ли?! Что, ранее не мог позвонить?

– Ладно, поднимаемся.

Когда они вышли из лифта, то дверь в квартиру была распахнута. А на пороге их встречала Маргарита и подпрыгивающая Виолка.

– Папа, папочка – я так ждала тебя! Так ждала! – и чуть ли не повисла на нём.

– Погоди, дочка, не плачь, не видишь, папе тяжело держать тебя, – Маргарита вздохнула и чуть ли сама не прослезилась.

Виолка отстранилась, посмотрела на костыль, даже дотронулась до него:

– Это мне подарок?

– Ой, глупенькая. Это костыль. Папа был в командировке и получил ранение. Вот с наградой вернулся! – сказала Маргарита и посмотрела на Ольгу.

Семён её взгляд перехватил, пояснил:

– Это Ольга, познакомьтесь. Она встречала меня!

– А я знаю тётю Олю!

– И я тебя помню, малыш! Вот ты и дождалась папку, – не растерялась она и прижала к себе девочку, а Семён пояснил: – Это наша родственница.

– Ребята, что