была установка на построение лучшего будущего для наших детей и внуков или сохранение того, что досталось нам самим… Ну это же понятно: ты получил наследство, не промотай его! А сейчас цель прямо противоположная: деградация, демонтаж, выдвижение наихудших… Я наблюдаю это повсюду. Взгляните на обложки женских журналов. У их героинь физически отталкивающая внешность. Либо это мужики в женском платье. Что происходит? Это не про красоту, но про уродство. Нам навязывают уродство, безграмотность, злобу, тупость, разврат. Всё то, от чего мы прежде бежали, теперь выдвигается на самый передний план. Что это? Что за дух разрушения такой? Этому нет рационального объяснения, а есть лишь духовное, сверхъестественное. Это какой-то цивилизационный суицид!
Вконец распалившийся хозяин паба скрылся за дверями своего заведения, чтобы через несколько минут вернуться с новой порцией еды.
* * *
Мириам и Авель в компании Иннока отправились в обход площади. Мириам держала в руках бумажный стаканчик с кофе. Двойной американо! Двойной не по объему, но по крепости. Она наслаждалась ароматом. Она грела мёрзнущие пальцы о тёплые бока стаканчика. Авель любил эти смуглые пальцы и белые ногти. На безымянном пальце правой руки блестело простенькое колечко. Как-то не по-человечески получилось. На их свадьбе со стороны жениха не присутствовало ровным счётом никого, кроме Саши Сидорова, который и не родственник даже, а так…
Несколько месяцев назад ему удалось связаться с матерью, которая в тот момент находилась в Канаде. Канал связи работал недолго. Он успел лишь сообщить о том, что жив и счастливо женат. Мать сетовала на многочисленные несчастья, обрушившиеся на них. Он советовал ей вернуться в Харьков, где на тот момент стало уже вполне безопасно. Но как она могла бы последовать его совету, если их разделял Атлантический океан и война. С весны 2025 года трансатлантическое сообщение по воздуху стало небезопасно. Россия зазывала обездоленных американцев к себе, но в аэропорту Харькова, так же, как и в других аэропортах России, бывших украинских беженцев ждала серьёзная фильтрация. Мать колебалась. Через некоторое время Авель попытался ещё раз воспользоваться тем же каналом связи, чтобы выяснить положение и намерения близких. Однако во второй раз канал связи не сработал. Беспокойство Авеля подстёгивал разразившийся биржевой крах. Те из богатеев, кто не успел или не смог вложить свои средства в реальные активы, потеряли всё. Авель искал в новостях поминаний о Святославе Гречишникове и не находил их. Долларового миллиардера будто слизнул язык истории.
Долгожданный для многих чёрный лебедь явил себя миру, как и полагается, внезапно и принёс множество бедствий жившим на государственные пособия. Многие регионы мира, не только Африка, столкнулись с угрозой голода. Лишившиеся поддержки государства или, как называл их Иннок, городские хипстеры побежали прочь из городов. Криминальная обстановка обострилась. Нынче в этом мире был всегда сыт и чувствовал себя уверенно лишь человек, вооруженный АКМ и боевым опытом.
В течение последних месяцев, с начала лета по ноябрь 2025 года, Авелю довелось повидать десятки американских towns, и в каждом из них он подсознательно надеялся застать своих близких. Пустая, глупая надежда. Во время крайнего их разговора его мать и сестра находились в Канаде. С чего бы им вдруг оказаться в центральных коренных штатах бывшего США, в эпицентре кровавых событий, на пути повстанческой армии?
Путь команды Иеронима лежал на север. Они двигались в арьергарде повстанческой армии. Их подразделение не считалось штурмовым, функционал его менялся в зависимости от обстановки. Маршрут движения часто и внезапно корректировался приказами командования. С каждым новым town Авель терял надежду найти родных, утешаясь занятостью и привязанностью Мириам.
* * *
В отличие от замусоренного и заваленного трупами Эвергрина его сосед, Аппоматокс, выглядел вполне ухоженным. Дворник сметал в кучи опавшую листву. В этот не ранний уже час только он, хозяин паба и нечёсаный бомж присутствовали на довольно обширной площади.
Авель держал в руке завёрнутый в пергаментную бумагу сэндвич. Есть не хотелось. Он уже нашарил в кармане несколько купюр. Их и сэндвич он намеревался отдать нищему. Хороший городишко Аппоматокс. Нигде не видно неприбранных трупов, и нищий на улице только один. Впрочем, судя по виду, это очень голодный человек. Он смотрит на Авеля слезящимися глазами. Протянутая за подаянием его рука вся покрыта ссадинами и заметно дрожит. Авель вкладывает в протянутую руку сэндвич и деньги. Их взгляды сталкиваются. Глаза незнакомца, промытые слезами, ясные, яркие, светятся на замурзанном лице, как светлячки.
В остальном бомж выглядел как персонаж с полотна из экспозиции Харьковского художественного музея. Да, русские художники умели с особенным смаком живописать нищих. Нищие во все времена – изнанка жизни, её подноготная, отражение сути, так сказать.
Авель навидался нищеты в Газе. То была застарелая, нагноившаяся трагическая нищета, нищета хаоса, когда человек, надолго застрявший на рубеже адского пекла, одним ударом судьбы оказывается за гранью добра и зла. Видел он бродяг и под Харьковом. Голодные, потерявшие кров люди, больные, на грани безумия, как видения из чьего-то кошмара.
Сейчас же перед ним явилась не автохтонная американская нищета. Эта борода в колтунах, изъязвлённые какой-то заразой руки и босые ступни, рваная, утратившая цвет одежда, резкий смрад – всё не эксклюзивно американское, а скорее посконное, российское. А запах! Обосновавшийся у входа в приличный магазин мужчина мог бы послужить моделью для Верещагина, Маковского или Репина. Ну не было в нём ничего американского.
Выносливая и мужественная Мириам, наморщив нос, проскочила мимо нищего. Иннок последовал за ней. Авель остался и несколько минут наблюдал, с какой жадностью этот одинокий человек поедает дарованный ему сэндвич. Бомж слизнул с грязной ладони последние крошки, облизал пальцы. Сердце Авеля ёкнуло. Отец! Как же так получилось, что вдали от родного Харькова нищий, опустившийся, никому не нужный человек смахивает крошки с ладони и облизывает пальцы так же, как его отец? Разве может статься такое или происходящее злой морок, вызванный неосознаваемой тоской по отцу?
– Ну что же ты, Авель? – громоздкая фигура Иннока воздвиглась неподалёку, препятствуя вращению стеклянных дверей.
Этот чисто по-русски испытывает отвращение и страх перед нищетой. Этому хочется отвернуться, убежать, убедить себя в том, что такого не бывает.
– Пойдём, – тихо отвечает Авель, и они заходят в магазин.
* * *
Миновав стеклянные двери, они погрузились в насыщенную парфюмерными ароматами атмосферу. Где же Мириам? Ах, вот она! В глазах забавная собачья алчность.
В дальнем углу зала за кассой с гаджетом в руках расположилась скучающая блондинка лет тридцати пяти – четвёртый человек, встреченный ими в этом оберегаемом Господом городе.
