Я брал меч двуручный

И ловко рубил

Сердце своё, где бесы мои

Связали нитью греха

Святые остатки добра.

Я хочу быть клинком –

Булатным клинком,

Зеркальным лезвием палача,

Отражением воли творца,

Рукоятью последних времён,

Вложенных в твою ладонь

Линиями моей судьбы

Лопнувшие капилляры.

Глава 1

Луганская область, село М., село Н. СВО. Военная полиция.

Осень 2022 г.

Дед с вечера попросил Мотора к рассвету подготовить машину, поэтому, выйдя во двор из расположения, не удивился, что буханка его ожидает в полной готовности. Мотор стоял у водительской двери, докуривая сигарету.

– Здорова, Мотор, погнали! – на ходу обходя машину, поприветствовал сослуживца Дед.

– И тебе не хворать! Как скажешь, – Мотор выкинул окурок и полез за баранку.

В салоне буханки Дед закурил, приоткрыв боковое окно, выпустил струю дыма в щёлку и передал по рации дежурному, что убыл в село Н. на оперативное задание.

Добрались до нужного место быстро, оставили машину у дома культуры и размеренным шагом вдвоём направились к разрушенному дому, по ходу рассматривая улицу. Посёлок выглядел вымершим, местные жители сидели в своих домах, не выходя за пределы личных хозяйств. Домашняя скотина также находилась внутри дворов – оттуда изредка были слышны мычание, кудахтанье, кряканье, хрюканье.

Первым делом Дед постучался к соседке пострадавшего от прилёта мины дома. В рапорте о взрыве указывалось, что именно Лидия – соседка – общалась с заселившимися военнослужащими и со своего сеновала позволила бойцам натаскать сена. Мазанка, сданная ею в аренду, принадлежала покойной матери, именно поэтому, по версии следственного отдела, Лидия была фигурантом номер один по факту прилёта.

Дед постучался в закрытую калитку, стоя у забора соседки, других способов вызвать хозяйку, кроме как стук и крик, не было.

Подождав пару минут, Дед снова постучался и выкрикнул вдогонку:

– Хозяева, есть кто дома?

Прошло ещё несколько минут и откуда-то изнутри послышался женский голос:

– Иду, иду…

Лидия сдвинула железный засов и отворила калитку.

Увидев перед собой военного, уверенно поздоровалась:

– Доброе утро, люди дорогие! Чем обязана?

– Здравствуйте, хозяйка, меня зовут Андрей, – Дед кивнул головой в знак приветствия.

– Я Лида, – представилась хозяйка.

– Мне бы хотелось с вами пообщаться.

– Так я – пожалуйста, проходите в дом.

– Не побеспокоим семью?

– Ну что вы, нискилько. Я чай поставлю, будете? – хозяйка обронила слово с украинским произношением, что сразу для себя подметил Дед.

– Спасибо, с удовольствием.

Дед, а за ним Мотор вошли во двор.

– Не закрывайте, хай останется открытой.

– Как скажете.

Хозяйка усадила гостей в кухне, а сама засуетилась, накрывая на стол. Поставила на газовую плиту чайник, расставила на столе чашки с блюдцами, поставила в центр сахарницу и пиалу с вареньем.

– Скажите, Лидия, как себя вели соседи, не обижали? – наблюдая за суетой хозяйки, спросил Дед.

– Ой, ну что вы, хлопцы хорошие, гостили в мазанке, – не отрываясь от хлопот, ответила хозяйка. – Я им отдала хатку, хай живут, весной всё одно сломали бы. Так хоть какая-то польза и мне, и ребятам.

– В гости к ребятам никто не хаживал?

– Не скажу, не зрела ни разу. Они очень тихо и спокойно времечко проводили, я их и не видала почти, только вначале, когда сено брали у меня. Там-то, в мазанке, совсем нема было ни мебели, ни утвари никакой, да и полы – глина холодная, а им спать-то, вот соломы и предложила, – Лидия раз от разу к русской речи добавляла украинские слова, причём значительно меняя акцент.

– А соседи у вас здесь в окружении… может, кому не нравилось такое сожительство? – Дед попутно разглядывал скромное жильё хозяйки.

– Соседи напротив – Саныч и его сын – дальними перевозками занимаются…

– Дальнобойщики?

– Да, я так и говорю, до прихода русских на поляков работали, а после уже – с областями соседскими, которые рядом здесь, с ними трудятся…

– Сотрудничают, – исправил Дед.

– Верно, верно, но они сами по себе живут, ни с кем не общаются.

– А что так?

– Им не нравится сейчашняя ситуация, говорят, при Украине жили лучше, – меж тем Лидия уже разлила кипяток по чашкам и выложила на стол тарелку с пирогами. – Пирожки только из печи, ещё до рассвета наделала, кушайте.

– Спасибо, хозяйка. А вы как к нынешней власти относитесь?

– Мне хорошо, я довольна, пенсия больше стала и порядок постепенно наводится, не жалуюсь.

Дверь неожиданно распахнулась, Мотор встал со стула и шагнул навстречу входящей в дом девушке.

– О, дочка моя пришла.

– Мотор, всё нормально, – Дед тоже поднялся вслед за сослуживцем, но, увидев девушку, вернулся обратно.

– Доброе утро, – вошедшая поздоровалась с солдатами и обратилась к хозяйке: – Мама, дядя Егор просил зайти, там у него какое-то дело.

Девушка так же скоро, как и вошла, выскочила из дома, оставив молчаливую паузу после своего ухода.

– Ну, так вы угощайтесь, я мигом сбегаю, здесь недалеко, а вы пока покушайте и чай пейте, – затараторила Лидия, поспешно собираясь на выход.

– Нам без вас неудобно оставаться…

– А ничего, посидите, я скоро, – не дожидаясь ответа, бросила хозяйка и вышла из кухни.

Военные остались одни. Расценив ситуацию адекватной, принялись за чаепитие с пирогами.

– Что скажешь, Мотор? – спросил Дед, надкусывая пирог.

– Мне все они кажутся подозрительными.

– Слишком спокойно и непосредственно она себя ведёт, – сделал заключение Дед. – Ничто в ней не выдаёт наводчицу, а если предположить, то, возможно, она лишь косвенно может быть к этому причастна. В любом случае нужно разбираться. Ты, Мотор, дуй-ка за ней и посмотри, что там за дела у неё, только внимание к себе не привлекай.

– Понял, пойду машину проверю.

– Давай. Я дождусь хозяйку, потом загляну к дальнобойщикам, ты тогда жди меня в машине.

– Принял! – Мотор хлебнул чаю, прихватил с собой пирожок и вышел.

Примерно через час Дед вернулся к буханке, где его ждал Мотор. Бойцы сходили в магазин, что был неподалёку, набрали газировки, сигарет, хлеба, чипсов, семечек и отправились в своё расположение. В машине военные обменялись информацией.

– Дочка живёт на соседней улице, дядя Егор, как я понял, это её свёкор, к нему пришёл мужчина средних лет: лысый, лицо в щербинках, словно после оспы, одет в джинсы и свитер, приехал на стареньком «Опеле», кажется, «Кадет», – Мотор излагал чётко, без ненужных подробностей.

– Так, интересно… Долго был внутри?

– Нет, не больше двадцати минут, а как только пришла Лидия, минут через пять ушёл. Кстати, в сторону её дома…

– Да, этот мужик заходил к дальнобойщикам, я чуть было его не спугнул. Только собрался к ним, но увидел лысого, вернулся в дом Лидии и оттуда наблюдал. Они стояли перед калиткой, разговор у них был пару минут от силы, затем лысый ушёл в обход, с другой стороны улицы, наверное, чтобы не возвращаться и не попадаться тебе на глаза. Мне кажется, наша хозяйка ему о нас рассказала, да и он мог видеть тебя у буханки.

– Что дальнобойщики?

– Они ко мне не вышли – ни отец, ни сын, что тоже странно.

На этом диалог военных закончился, и всю дорогу в расположение они ехали молча, лишь изредка покуривая.

Вернувшись в своё расположение, Дед связался с Риддиком и договорился о встрече. А потом с Мотором о повторной поездке в село – где-то через день, в зависимости от результата беседы с начальником.

Глава 2

Луганская область, СВО, под Сватово, село Н. Осень 2022 г.

Стена и окно, которое Макс выломал ногой, пролезая внутрь дома, остались единственной уцелевшей частью мазанки, в мгновение разрушившейся от попадания фугасной мины. Солома в спальной комнате сгорела полностью, от стен, перегородок и крыши остались лишь разноразмерные куски. Немного лучше выглядела печь кирпичной кладки, от неё оставался довольно большой массив каркаса.

– Мох, Рука! – заорал ИКС7 во весь голос, направляясь в то место, где раньше была кухня и должны были лежать под завалами бойцы.

В ответ Макс ничего не услышал и, добравшись до нужного места, стал руками разгребать развалины. Первым ИКС7 обнаружил Илью с позывным Мох, вторым раскопал Евгения – Руку. Оба бойца были без сознания с многочисленными осколочными ранениями лёгкого характера, в основном посекло руки и ноги. Перед тем как начать вытаскивать ребят на улицу, Макс оглядел себя и не обнаружил даже порванной формы.

Он поднял голову в серо-голубое небо и проговорил полушёпотом:

– Господи, помилуй! – он перекрестился, встряхнул головой и принялся за бойцов.

Взвалив себе на спину, вытащил сначала одного, а затем другого сослуживца на улицу и положил перед руинами мазанки к дереву,