– Я хотел бы отказаться от печати, поскольку это опасно. Однако вместо этого я постараюсь достать для вас столько денег, сколько смогу. Конечно, поскольку у меня нет сбережений, мне не остаётся иного выхода, кроме как занять их где-нибудь, но я не хочу брать деньги, для которых требуется формальность вроде расписки или печати. Мне спокойнее достать безопасные деньги в моём узком кругу общения, так что я сначала попробую этот путь. Конечно, нужной вам суммы не получится. Поскольку я занимаю сам, то должен и возвращать сам, так что не смогу взять непосильный долг.

Отец жены, находясь в стеснённых обстоятельствах, когда любая помощь была кстати, не стал принуждать Кэндзо.

– В таком случае, пожалуйста, как-нибудь.

Закутавшись в поношенное пальто зятя, он ушёл прямо на холод. Кэндзо, закончив разговор в кабинете, вернулся из прихожей обратно к себе и не виделся с женой. Та же, провожая отца до выхода, лишь постояла рядом с мужем на площадке для обуви, но так и не вошла в кабинет. Вопрос о деньгах был молчаливо понят обоими, но так и не стал темой для разговора между супругами.

Однако в сердце Кэндзо уже лежало обязательство. Он должен был действовать, чтобы выполнить его. И посему снова отправился к другу, с которым ходил покупать жаровни и пепельницы, когда обустраивал домашний очаг.

– Не мог бы ты одолжить мне денег?

Он задал вопрос напрямик. Друг, у которого не было свободных наличных, посмотрел на него с удивлением. Грея руки над жаровней, он подробно рассказал приятелю о сложившейся ситуации.

– Что думаешь?

Деньги, которые друг накопил за три года преподавания в одной школе в Китае, превратились в акции железнодорожной компании или чего-то подобного.

– Тогда не мог бы ты попросить Симидзу?

Симидзу, зять друга, держал больницу в довольно оживлённом районе города.

– Ну, не знаю. У него, наверное, есть такие деньги, но сможет ли он их выделить? Ладно, я спрошу.

К счастью, доброта друга не оказалась напрасной. Прошло четыре-пять дней, и четыреста иен, занятые Кэндзо, попали в руки отца жены.

LXXV

«Я сделал всё, что мог».

В душе Кэндзо было это самоуспокоение. Поэтому он не слишком задумывался о ценности добытых им денег. Он не думал, что тот обрадуется, но и не считал, что такая помощь бесполезна. Что касается того, на что и как они были потрачены, в этом аспекте оставался в полном неведении. Тесть тоже не сблизился с ним настолько, чтобы раскрывать такие детали.

Этот случай не настолько значим, чтобы разрушить существовавшие между ними барьеры. Или же их характеры были слишком закостенелыми.

Отец был более тщеславным, чем Кэндзо. По натуре он скорее стремился выставить свою ценность перед окружающими, чем старался быть правильно понятым другими. Поэтому его поведение по отношению к окружавшим его жене, детям и близким родственникам склонялось к некоторой помпезности.

Когда обстоятельства внезапно изменились и пришли неудачи, тесть не мог не оглянуться на свою прежнюю жизнь. Чтобы скрыть свои промахи, он старался изо всех сил вести себя с Кэндзо как ни в чём не бывало. Когда это стало невозможно, то в конце концов попросил Кэндзо о поручительстве. Однако подробности о том, насколько отец жены страдал от долгов, так и не дошли до ушей Кэндзо. Впрочем, последний и не спрашивал.

Они протянули друг другу руки, сохраняя прежнюю дистанцию. Когда один передал деньги, а другой принял их, то тут же отвели руки. Жена, наблюдавшая за этим молча, ничего не добавила.

Когда Кэндзо вернулся из-за границы, они ещё не были так далеки друг от друга. Вскоре после того, как он обосновался в новом доме, то с удивлением услышал, что тесть занялся горным делом.

– Говорят, он копает шахты?

– Да, кажется, создаёт новую компанию.

Он нахмурился. В то же время он в некоторой степени доверял сверхъестественной силе её отца.

– Получится ли у него?

– Не знаю.

После этого краткого размена репликами между Кэндзо и женой, он получил от неё известие, что тесть уехал с этим делом в один город на севере страны. Затем неделю спустя её мать неожиданно пришла к Кэндзо. Дело было в том, что отец внезапно заболел в поездке, и она хотела поехать к своему супругу, но не могла найти денег на дорожные расходы.

– Да, да, я как-нибудь найду на дорогу, поезжайте сразу.

Кэндзо, от всей души жалея страдающего человека, лежащего в гостинице, даже представил себе унылое небо того далёкого места, которого он никогда не видел.

– В общем, мы получили только телеграмму и ничего не знаем в подробностях.

– Тем больше вы беспокоитесь. Лучше уехать как можно скорее.

К счастью, болезнь отца оказалась лёгкой. Однако горное предприятие, за которое тот взялся, на этом и заглохло.

– Он ещё не нашёл никакого занятия?

– Кажется, кое-что есть, но не складывается.

Жена рассказала ему, что тесть был кандидатом на пост мэра одного большого города. Похоже, расходы на кампанию взял на себя один из его богатых старинных друзей. Однако, когда несколько видных горожан вместе приехали в столицу и встретились с одним известным политиком, графом, и спросили его о пригодности отца на данную роль, тот ответил, что он, пожалуй, не подходит, и на этом всё и закончилось.

– Как же трудно.

– Должно быть, как-нибудь да уладится.

Жена доверяла своему отцу куда больше, чем Кэндзо. Последний тоже знал о необычайной жизненной силе своего тестя.

– Я говорю так лишь из жалости.

В его словах не было лжи.

LXXVI

Однако при следующем посещении Кэндзо отцом жены их отношения уже изменились. Зять, добровольно снабдивший тёщу деньгами на дорожные расходы, должен был отступить на шаг. Выражение глаз Кэндзо не было ни холодным, ни безразличным. Скорее, это была вспышка неприязни, мелькавшая в его чёрных зрачках. Пытаясь скрыть её, он вынужден был примерить маску холодности и безразличия.

Отец жены был в бедственном положении и потому почтителен. Обстоятельства давили на чувства Кэндзо. Но он должен был сдерживаться. Для него, вынужденного довольствоваться лишь недружелюбием, тяжёлое положение и почтительное поведение собеседника, наоборот, стали помехой, мешавшей проявлению его искренних чувств. С точки зрения зятя, это было равносильно тому, что тесть пришёл мучить его. С точки зрения последнего, видеть в своём зяте поведение, близкое к недостойному даже для обычного человека, должно было быть невыносимо глупо. Даже в глазах постороннего, наблюдающего эту сцену вне контекста, Кэндзо тоже казался бы глупым. Даже жене, хорошо знавшей про нюансы их отношений, супруг отнюдь не казался умным человеком.

– Я на сей раз в затруднительном положении.

С этих слов начал тесть, но не получил от Кэндзо даже внятного ответа.

Вскоре отец жены назвал имя одного известного в финансовых кругах человека. Тот был и банкиром, и предпринимателем.

– Вообще-то на днях я встретился с ним через чьё-то посредничество, и, кажется, может получиться. Если не считать Мицуи и Мицубиси, в Японии это, пожалуй, одно из таких мест, так что, даже став наёмным работником, это не затронет моей репутации, и, поскольку сфера деятельности, похоже, широка, думаю, можно будет с интересом поработать.

Местом, которое этот финансист предложил отцу жены, был пост президента частной железнодорожной компании на западе Японии. Тот человек, владевший большей частью акций предприятия, имел привилегию выбирать президента по своему усмотрению среди акционеров. Но как отец раздобудет деньги на их покупку? Даже эта загадка была не по силам Кэндзо, не сведущему в делах.

– Временно необходимое количество акций будет переоформлено на моё имя.

Кэндзо не недооценивал способности