А дела на берегу действительно плохи. Все запасы подходят к концу, и скоро ничего не останется — даже самой мелкой рыбешки. Рыбаки осаждают своих хозяев, просят денег. Ведь у них ничего нет, ровно ничего!..

На побережье начинается голод. Никому из рыбаков не пришлось так плохо, как Ачакунджу: ведь у него много детей.

И вот для Ачакунджу наступил черный день. Накануне он продал последнюю сушеную рыбу, купил на вырученные деньги немного тапиоки[6] и кое-как накормил детей. Но на следующий день есть уже было нечего. Между Ачакунджу и Наллапенну снова началась перебранка. Муж впал в ярость, побил жену и пошел из дому. Пусть сама как хочет кормит голодных детей!

Наллапенну крикнула вслед:

— Ага! Уходишь? Уж не в чайную лавку ли, набить себе там брюхо?

Ачакунджу на последние слова ничего не ответил. И Наллапенну подумала: уж не вышел ли он достать что-нибудь поесть?

Она прождала мужа до вечера. Так и не дождавшись, взяла медную кружку и отправилась к Чакки. Пусть Чакки возьмет у нее кружку в залог или заберет совсем, но только даст хотя бы одну рупию. Чакки приняла кружку в залог и дала Наллапенну рупию. Когда об этом узнала Лакшми, она поспешила в дом Чемпанкунджу с серьгами своей девочки. За ней потянулись и другие женщины, что привело Чакки в немалое смущение: где взять ей столько денег, чтобы наделить ими всех? Когда же она сказала, что у нее больше ничего нет, никто в это не поверил.

Каликунджу принесла кастрюлю; эту кастрюлю она с большим трудом приобрела всего лишь год назад. Чакки сказала ей:

— Не думаешь ли ты, не вообразили ли вы все, что деньги у меня растут, как трава?

Каликунджу пришла потому, что ее дети голодали. Она никак не ждала такого приема. А Чакки продолжала:

— Все идут за деньгами к Чемпанкунджу. Но всякий рад ему навредить.

Каликунджу спросила:

— А что мы ему сделали?

— Ничего не сделали. Но денег вы все равно не получите.

— Почему ты разговариваешь, сестра Чакки, со мною так, словно мы совсем чужие?

— У себя дома я могу разговаривать, как захочу.

Рассердилась и Каликунджу:

— Ах, вот оно что! С каких пор ты так возгордилась?

— А тебе что до этого?

Началась ссора. Карутамма поспешила вмешаться: если ссора разрастется, доберутся и до нее. Кое-как ей удалось успокоить и мать и Каликунджу. Каликунджу ушла и унесла с собой свою кастрюлю.

Карутамма сказала Чакки:

— Что это такое, мать? Разве можно так разговаривать с людьми, или ты совсем рехнулась?

— А что мне было делать?

Карутамма вздохнула: с тех пор как отец купил лодку, и он и мать очень изменились.

Вечером, когда вернулся Чемпанкунджу, Чакки рассказала ему о своем разговоре с соседками. Кругом одно и то же: рыбаки голодают. Ни в одной хижине сегодня не разводили огня.

Чемпанкунджу сказал:

— Пусть голодают! Пусть умирают с голоду!

Эти слова отца возмутили Карутамму, в ту минуту она почти его ненавидела.

А Чемпанкунджу продолжал:

— Им полезно поголодать и помучиться. Стоит рыбаку получить в руки деньги, как он обо всем забывает и пляшет от радости. Ест только в Алеппе. И даже если его жене не во что одеться, покупает ей сари с золотой отделкой.

Карутамма не понимала, почему отец так зол на рыбаков.

Чакки же напомнила о старом завете побережья:

— Рыбак не должен прятать и копить деньги. А ты, — добавила она, — давно ли стал так рассуждать?

— Я могу так рассуждать: у меня есть деньги, и я умею их хранить.

— Только не очень-то этим хвастайся. И вот что еще я тебе скажу: молодой мусульманин закрыл свой склад.

— Молодой мусульманин тоже должен страдать, не так ли, отец? — В этих словах Карутаммы прозвучал глубокий упрек.

За время голода на берегу Чемпанкунджу и Чакки удалось дешево купить медную посуду и кое-какие золотые украшения. Это пригодится для приданого дочери.

Как-то раз, когда Чемпанкунджу пришел домой, Чакки, радостно и смущенно улыбаясь, сообщила ему новость:

— Я купила кровать.

Улыбнувшись в ответ, Чемпанкунджу спросил:

— Кровать? Зачем?

— Зачем нужны кровати? Чтобы на них спать.

— Кто же будет на ней спать?

— Наша дочь и молодой рыбак, который возьмет ее в жены.

— Для них ты ее и купила?

— А то для кого же? Не для нас же — старика и старухи!

Чемпанкунджу одобрил покупку. Он сказал:

— Кровать — еще не все. На нее нужен хороший матрац. Ах, видела бы ты, какой матрац у Канданкорана!

Чакки ответила:

— Еще бы! Разве его жена станет спать на плохом матраце?

— Я куплю точно такой же и для тебя.

Много желаний теперь у Чемпанкунджу. Ему хочется украсить свою жизнь, наслаждаться ею. Три четверти своих денег он уже истратил — приобрел разные вещи. Тем не менее он подумывает о покупке еще одной лодки.

Однажды утром к Чемпанкунджу пришел валаккаран Раманкунджу. Чемпанкунджу встретил его приветливо, предложил сесть. Раманкунджу, богатый некогда валаккаран, владелец двух лодок, теперь нуждается в деньгах. За ними-то он и пришел к Чемпанкунджу. А ведь было время, когда Чемпанкунджу работал по найму на лодке Раманкунджу.

Раманкунджу очень нужны деньги. Надо в эти голодные дни заплатить хоть немного вперед работникам. До сих пор деньгами его снабжал Оусепх. Но больше он ему не даст. Не сегодня-завтра Оусепх потребует уплаты старого долга. Разве мог Раманкунджу обратиться к нему теперь за деньгами?

Раманкунджу говорит:

— Люди, которые на меня работают и от меня зависят, голодают. Можно ли с этим мириться?

Чемпанкунджу согласен: с этим мириться нельзя. И когда Раманкунджу просит у него взаймы, он, не колеблясь ни мгновения, отвечает:

— Сколько рупий нужно брату Раманкунджу?

— Сто пятьдесят хватит.

Чемпанкунджу достал и отсчитал деньги. Раманкунджу спросил:

— А брат Чемпанкунджу тоже платит своим людям вперед?

Почесывая голову, Чемпанкунджу ответил:

— Разве мне это под силу? Ведь, по правде говоря, я ничем не богаче моих рыбаков. Куда белке равняться со слоном?

Раманкунджу улыбнулся. А Чемпанкунджу еще раз пожаловался ему на свою бедность.

Но когда Раманкунджу ушел, Чемпанкунджу начал хохотать как сумасшедший. Он стоял перед Чакки, мотал головой и все смеялся и смеялся. Никогда в жизни он еще не был так доволен, как сегодня. Чакки спросила:

— Что это с тобой? Уж не рехнулся ли ты?

— Ах, ничего ты не понимаешь!.. Через полгода одна из его лодок станет моей.

И он добавил:

— Как хорошо всегда быть при деньгах.

Люди Чемпанкунджу донимали его просьбами: пусть он заплатит им вперед хоть немного.