Так с заботами и затруднениями было покончено хотя бы на время. Но Чемпанкунджу, чтобы спустить лодку на воду, нужно еще пять сотен рупий. Их надо достать обязательно.

Чакки спросила, где он их возьмет. Чемпанкунджу ответил:

— Даст Перикутти.

Чакки содрогнулась. Она не Карутамма, но и ей стало не по себе. А Чемпанкунджу со всей властностью мужа добавил:

— Эти деньги попросишь у него ты.

— Нет, я не могу.

— В таком случае лодка не выйдет в море и останется лежать на берегу.

— Пусть лежит.

Но разве стерпит Чакки, чтобы их прекрасная новая лодка не вышла в море? Чемпанкунджу продолжал настаивать, и Чакки в конце концов согласилась, но при этом спросила:

— А ты возвратишь ему долг?

Чемпанкунджу дал слово, что возвратит. И даже с процентами.

После этого Чакки отправилась на берег, где шел торг сушеной рыбой, нашла Перикутти и попросила у него денег. Она их получила. Все было готово для спуска лодки. Теперь оставалось только нанять на нее людей. Арейен снял свой запрет, и найти желающих работать Чемпанкунджу не составило труда: всякий был рад выйти в море на такой замечательной лодке.

Ачакунджу был уверен, что Чемпанкунджу наймет и его. Ачакунджу стал бы работать на лодке друга детства, даже если бы арейен и не снял своего запрета. И, однако, Чемпанкунджу его не позвал. Он очень быстро нашел и нанял себе двенадцать рыбаков, но Ачакунджу в их числе не оказалось.

Накануне выхода лодки на первый лов устраивается небольшое пиршество. Чемпанкунджу купил в долг у Хассенкутти, владельца лавки, все необходимое. Нужно было пригласить родственников из Какажаме и Пуннапра, и Чемпанкунджу послал за ними Карутамму.

Карутамма шла по берегу, отдавшись своим мыслям.

— Ну что же? Будете теперь вы продавать вашу рыбу мне?

Услышав этот вопрос, Карутамма замерла на месте. Перед ней стоял Перикутти. Откуда он взялся? Вырос из-под земли? Карутамма ничего не ответила. Она даже не повторила, что, если он даст хорошую цену, они будут продавать ему рыбу. Это уже не прежняя, веселая Карутамма. А Перикутти, не дождавшись ответа, задал новый вопрос, не поднимая на нее глаз:

— Карутамма на меня сердится?

И опять Карутамма молчит. Но сердце у нее в груди готово разорваться.

— Если Карутамме неприятно, я больше ничего не скажу.

В самом деле, что еще мог бы сказать Перикутти? О чем спросить? А вот Карутамма могла бы его обрадовать: они собираются принять мусульманскую веру.

Так стояли они на берегу около лодки и некоторое время молчали. Взгляд Перикутти упал на ее грудь. На этот раз она не сказала ему: «Не смотри на меня так, молодой торговец!»

Наконец Карутамма взглянула ему в лицо и проговорила решительно:

— Дай мне пройти, молодой торговец.

Разве Перикутти ее задерживает? Разве не вольна она пройти?

Внезапно Карутамме стало страшно, она сказала:

— Как бы кто-нибудь нас не увидел!

И пошла дальше. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как за спиной у нее раздалось:

— Карутамма!

В этом оклике, в этом голосе было что-то необычное. Карутаммой овладело странное, никогда до той поры не испытанное чувство; ее сердце забилось сильнее. Как рыбка, запутавшаяся в сети, Карутамма не двигалась. Но он не подошел к ней. А может быть, она только для того и остановилась, чтобы он к ней подошел?

Как долго они простояли, они и сами не знали. Но что творилось в это время в их сердцах!

Море оставалось спокойным. Небольшие волны тихо набегали на берег и разбивались у самых их ног. Казалось, что море благосклонно им улыбается, сочувствует, жалеет…

Еще об одном хочет спросить ее Перикутти, и он об этом спрашивает:

— Любит ли меня Карутамма?

И помимо собственной воли Карутамма отвечает:

— Люблю.

И еще один вопрос, самый последний:

— Только меня?

И Перикутти тотчас же получает ответ:

— Только тебя.

Карутамма пугается своего голоса. Ей нужно прийти в себя. Ей нужно разобраться в том, что сейчас произошло. Вдуматься до конца в смысл прозвучавших здесь слов.

Они смотрят друг на друга. Взор — во взор. Все, что нужно было сказать, сказано. Их сердца высказались одно перед другим до конца.

Карутамма уходит.

Глава пятая

На рассвете следующего дня почти все жители поселка собрались на берегу. Сегодня в первый раз выйдет в море лодка Чемпанкунджу. Новая лодка должна выйти в море со всеми остальными.

Пришли на берег и Чакки, и Карутамма, и Панджами. В некотором отдалении от них стоял Перикутти. Панджами показала на него Карутамме; за это Карутамма ущипнула младшую сестренку.

Нанятые Чемпанкунджу люди были готовы к выходу в море. Один из них затянул песню, ту самую, что всегда пел Перикутти, — грустную песню.

На небе еще была видна луна, будто ей тоже хотелось взглянуть из-за верхушек кокосовых пальм на то, как выйдет в море лодка Чемпанкунджу. Богиня моря находилась в благодушном настроении: море было спокойно.

Рыбаки встали у своих лодок. Первой будет спущена на воду лодка Чемпанкунджу. Айенкунджу начал выкликать имена рыбаков. Ему тотчас же отзывались. На берегу стало шумно.

Раменмуппен приказал:

— Бери весла, Чемпанкунджу!

Чемпанкунджу взял весло и положил его себе на голову. В мыслях он обратился с молитвой к богине моря. Затем вместе со своими людьми спустил лодку на воду. Чакки и Карутамма в это время, зажмурив глаза и набожно сложив руки, тоже молились богине моря. Когда они открыли глаза, их лодка, вздымаясь и опускаясь с волнами, уже шла на запад.

Раменмуппен и Айенкунджу, стоя на берегу, следят за лодкой: они хотят узнать по приметам, ждет ее успех или неудача.

Раменмуппен спрашивает:

— Что ты видишь, Айенкунджу?

Айенкунджу отвечает:

— Как будто бы она идет ровно.

Раменмуппен соглашается:

— Да, и с небольшим креном в южную сторону!

К ним подходит Чакки; ей хочется узнать, что они заметили. Она тоже спрашивает:

— Брат Айенкунджу, предвещают ли приметы нашей лодке счастье?

Айенкунджу, как человек, умудренный опытом, важно отвечает:

— Да, женщина! Этой лодке всегда будет сопутствовать удача.

И снова Чакки молитвенно складывает руки: она благодарит всемогущественную богиню моря.

Все дальше и дальше уходит лодка в морской простор, будто она плывет за верным счастьем.

Карутамма замечает:

— Наша лодка не похожа на другие, не правда ли, мать?

Не отрывая глаз от удаляющейся лодки, Чакки отвечает:

— Да, чудесная лодка…

Айенкунджу восклицает:

— Если только вспомнить, кому она принадлежала раньше! Валаккарану Канданкорану из Палликкуннатту! Ни у кого на всем побережье нет лодки