Алексиан посмотрел в грозные небеса.

Дождь усиливался, как и ветер, направление которого благоприятствовало паннонским и мезийским легионам. И все же они не могли рассчитывать на свежие войска из запаса. Солдаты обессилели. Враг же превосходил их числом и занимал более выгодное положение на местности. Если бросить в бой вспомогательных, можно рассчитывать на упорядоченное отступление, но не более того.

– Если атаковать врага, – добавил император, – мы выиграем время для Лета и Валериана. Нет, это не devotio. Мы не ищем смерти, но можем отдать жизнь в последней попытке изменить ход сражения. Возможно, конница так и не прибудет. Ты волен решать, идти со мной или нет.

Алексиан медленно опустил голову в знак согласия. Судя по всему, император еще надеялся на успех. Но он сам сказал, что Лет может и не прибыть, а ветер способен измениться в любую минуту… И однако…

– Проклятие! Во имя всех богов! – воскликнул Алексиан, прыгая в седло.

Север немедленно сделал то же самое.

– Во имя Геркулеса! Но… куда мы направляемся?

– Вперед, сиятельный!

Север обратился к пятистам конникам, составлявшим его личную гвардию:

– Императорские всадники! Мы устремимся прямо на врага! Клянусь Юпитером и Марсом, мы будем сражаться в первых рядах! – Ему пришлось повернуться в ту сторону, откуда надвигалась буря; капли нещадно били его по лицу, по рукам, по панцирю, но чем яростнее становился ливень, тем больше воодушевлялся Север. – Боги на нашей стороне! Римские боги послали нам грозу, дождь и ветер, движущий всем этим, ветер, что сметет наших врагов! Гроза придет нам на помощь, уничтожив врагов! Скажите об этом трибунам всем легионов! Ты, ты и ты! – Он стал указывать на декурионов. – Вперед! Сообщите трибунам и центурионам паннонских и мезийских легионов, что боги за нас, что гроза благоприятствует нам, что на Нигера обрушится гнев всех римских богов! Только посмотрите, в какую сторону движется буря!

Начальники, на которых указал император, со всех ног бросились исполнять повеление. Вскоре слова Севера стали передаваться из уст в уста, распространившись по обескровленным легионам. Солдаты Севера были измучены, обессилены после непрерывного двухчасового боя, но мощный дождевой ветер гнал их на врага. К тому же было видно, что легионеры с Востока бьются уже не так яростно, держатся не так уверенно. Наступательный порыв воинов Нигера иссяк: ливень слепил их, ветер толкал назад, к востоку. С людьми Севера происходило как раз обратное. И все же легионеры из Паннонии и Мезии колебались – они как будто застряли на месте. Но тут подоспела императорская конница во главе с самим Севером, всадники проследовали через проходы, проделанные центурионами в гуще войска, достигла линии соприкосновения и бросилась на врага, не зная пощады, с небывалым неистовством.

Видя рядом с собой императора и его верного легата Алексиана, ближайшего родственника Imperator Caesar Augustus, легионеры воодушевились. Никто не хотел оказаться позади Септимия Севера. Казалось, гроза подхватила их и понесла, чтобы швырнуть на врагов, охваченных замешательством и даже робостью.

Преторий восточного войска римлян

На поле боя было почти ничего не видно. Струи непрерывно хлестали в лицо, острые и льдистые, как тысячи крошечных ножей. Но Эмилиан заметил, что ряды его войска смешались, и понял, что солдат охватили уныние и растерянность: им приходилось сражаться против неожиданной, непрошеной бури, которая бушевала, ополчившись против них. К несчастью, ветер дул с запада на восток – но что поделаешь? Это происходило против их воли, надо было действовать сообразно погоде, иначе можно было потерять все. У них все еще имелось сколько-то когорт в запасе.

– Надо отправить в первую шеренгу тех, кто отдохнул и готов сражаться! – прокричал Эмилиан, стараясь перекрыть раскаты грома.

Песценний Нигер больше не прихлебывал вино. Видя, что приближается гроза, рабы тут же убрали кувшины, кубки и столы, приготовленные для того, чтобы отпраздновать торжество наместника Сирии, императора Востока, императора Рима.

– Отправляй! – согласился Нигер.

Но тут к ним подбежал один из трибунов и заговорил, указывая на замыкающий отряд. Эмилиан и Нигер обернулись. Туда галопом приближались всадники, несколько тысяч.

– Кто это? – в замешательстве спросил Нигер. – Откуда они взялись?

Что до Эмилиана, то он не нуждался в объяснениях: Север не поставил конницу позади пеших солдат и не стал отправлять ее на помощь легионерам. Он велел всадникам обогнуть лес или пройти через него, чтобы ударить по замыкающему отряду Нигера. Как ни печально, этот умелый ход врага совпал с началом сильнейшей грозы, которой не ожидал никто. Эмилиан принялся лихорадочно размышлять: у них были свои конники, которых можно было бросить против людей Севера. Тогда дождь и ветер были бы им даже на руку, ведь паннонские и мезийские всадники скакали с востока.

– Клянусь Юпитером, сиятельный, это конница Севера! – воскликнул Эмилиан. – Надо бросить против нее наших всадников! В гуще битвы ветер против нас, но здесь он нам поможет!

Нигера одолевали сомнения. Эмилиан не видел другого выхода и не понимал, о чем может думать император.

– Нет! Я не могу остаться без защиты посреди этого безумия! – ответил тот наконец. – Пусть конницу Севера остановят запасные когорты!

Эмилиан помотал головой. Это было ошибкой. Солдаты, восстановившие силы, были нужны, чтобы сдержать натиск паннонских и мезийских легионеров, теснивших войска Нигера при поддержке бури и воодушевленных тем, что их император сражается в первых рядах. Эмилиан не мог не восхищаться отвагой Севера.

– Ты слышал, что я сказал! – настаивал Нигер.

Легат знал, что император Востока не любит, когда оспаривают его приказы. К тому же в разгар боя разногласия среди высших начальников не должны выплывать наружу.

– В случае надобности бросим конницу! – заверил его Нигер, словно догадывался, о чем думает его приближенный.

– Да, сиятельный! – согласился Эмилиан.

Гордый тем, что ему оказывают такое доверие, взбодренный словами императора, он вскочил на коня и устремился к запасным войскам, чтобы приказать им развернуться и остановить всадников, несшихся на них с тыла.

Конница Валериана и Лета

Они неслись галопом. Дождь неистово хлестал всадников, и они пригибались к спинам лошадей. Животные, куда более сильные и бесстрашные, чем пешие воины, были способны противостоять буре.

Лет догнал Валериана и поскакал