Поединок был завершён. Оглушённый Умар ибн Суайба остался лежать на земле, а в центре арены, горделиво подняв руки вверх, возвышался сидящий на коне Магафур.

Рёв труб заглушил крики толпы, призывая всех к тишине.

Масуд почувствовал на своём плече прикосновение руки оруженосца и услыхал над самым ухом слова:

– Пора, господин! Герольд уже направился к воротам.

Слуги подвели к юноше его огромного коня и помогли сесть в седло. И только тут он почувствовал, как устал. Нет, не физически. Все мышцы его тела были по-прежнему свежи и налиты силой, а вот в душе поселилось какое-то безразличие ко всему и опустошенность. Масуд тряхнул головой, словно прогоняя от себя какое-то наваждение, и постарался переключиться на предстоящий поединок.

Все сложилось так, как он мысленно представлял себе и о чём мечтал ещё вчера, сидя за столом во дворце своего наставника. Их осталось только двое. Самых лучших бойцов. И теперь всё было только в их руках и руках богов, которых они почитали.

Масуд выехал на арену и замер в неподвижности, вслушиваясь в слова распорядителя. А они прозвучали как прощальное напутствие:

– Вот и завершаются наши игрища! Остался последний поединок, в котором встретятся два бойца, один из которых зрелый и опытный мужчина, а второй – ещё совсем юноша. Как вы все видели, каждый из них показал себя великим воином, достойным награды эмира Аль-Хакама, да будет вечной к нему любовь Аллаха! – Герольд поднял вверх руку. – По сигналу труб они на своих конях устремятся друг на друга с копьями наперевес. И пусть победу одержит сильнейший из них!

Как зачарованные, все зрители не отрываясь следили за опускающейся вниз рукой распорядителя. И тут же рёв труб и крики сотен глоток сотрясли воздух. Но лишь только всадники сорвались с места, как тут же наступила тишина. Отчётливо слышалось хриплое дыхание идущих галопом лошадей и топот их копыт.

От сильных ударов в щиты со страшным хрустом переломились оба копья противников, а кони их поднялись на дыбы, вынуждая всадников бросить деревянные обломки на землю и ухватиться за шеи своих скакунов. Но если конь Магафура тут же опустился на передние ноги, то обученный специальным приёмам жеребец Масуда сделал длинный прыжок вперёд, который Сахир называл каприолой, и вслед за ним молниеносный поворот-пируэт на дыбах. Страшные копыта обрушились сверху на Магафура и его коня, опрокидывая обоих на землю.

Но на этом ничего не закончилось.

Юноша с удивлением наблюдал за тем, как телохранитель эмира выбрался из-под лошади, встал сначала на четвереньки, а затем, шатаясь, поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Масуд легко мог смять и растоптать его конём или ударить сверху мечом, как тот это сделал с Умаром ибн Суайба, но лёгкость такой победы над противником ему была не нужна. Он спешился и двинулся навстречу Магафуру, вытаскивая из ножен меч.

Вот только сражаться ему больше было не с кем. Могучее тело воина пошатнулось, и он, как подкошенный, рухнул под ноги Масуда.

Ошарашенный произошедшим у него на глазах, юноша вонзил свой меч в землю и опустился на колени перед противником. Он сбросил кольчужные рукавицы, расстегнул застёжки и снял шлем с головы Магафура. Его взгляду предстало искажённое болью бледное лицо. Закрытые глаза и тяжёлое хриплое дыхание явно указывали на то, что воин находится в беспамятстве. Удивительно, как он смог вообще подняться на ноги после страшного падения на арену вместе с конём.

– Лекаря! Лекаря сюда! – крикнул Масуд, поворачиваясь лицом к растерявшемуся герольду.

И тут же десятки оруженосцев и слуг, перепрыгивая через барьеры ограждения, бросились со всех сторон к телу неподвижно лежащего телохранителя эмира. В одно мгновение они подхватили его на руки и стремительно исчезли за ближайшими воротами.

Юноша остался один. Что делать дальше, он не знал, а поэтому подошёл к своему коню, обнял его за шею и под восхищённые крики зрителей прижался щекой к тёплой мягкой морде, как бы благодаря это великолепное животное за оказанную в поединках помощь.

Снова взревели трубы, призывая всех к тишине, а вслед за ними громко и торжественно зазвучал голос распорядителя игрищ.

– Наш повелитель эмир Аль-Хакам, да хранит его Аллах, весьма удивлён победой в игрищах этого никому не известного юноши, который не побоялся сразиться с пятью его личными телохранителями! Имя ему Масуд. Он воспитанник всеми нами уважаемого Абу-Сирхана. Эмир считает этого юношу великим воином! – Глашатай выдержал длинную паузу, искусно подогревая интерес толпы к тому, что должно было произойти дальше. – Оруженосцы! Уведите с арены боевого коня Масуда, снимите с бойца тяжёлые доспехи и подведите к эмиру!

Подоспевшие слуги быстро справились с застёжками, освобождая юношу от брони, поножей, налокотников, наколенников, кольчуги и разного другого железа, предназначенного для защиты воина в сражении.

Масуд сразу почувствовал облегчение, оставшись в простой полотняной одежде.

Умелые руки стянули через его голову мокрую от пота рубаху, обтёрли мягкой тканью лицо, спину и грудь, а лёгкий ветерок приятно обдул разгорячённую кожу, вызывая покалывание в мышцах. Он поднял руки вверх и потянулся, прогоняя из тела усталость, и неожиданно поймал нацеленные на себя восхищённые женские взгляды. Юноша не успел ни о чём подумать, как услышал тихий шорох и почувствовал на своих плечах прохладное прикосновение шёлка. Это трое слуг ловко надели на него сверху лёгкую тунику бирюзового цвета с широкими вырезами для головы и рук.

– Подойди к эмиру Аль-Хакаму, Масуд! Тебя ждут обещанные призы! – снова раздался голос глашатая.

Двое оруженосцев подхватили юношу под руки и быстрым шагом направились прямо к скамьям, на которых восседал эмир со своим окружением. И только тут Масуд понял, что слуги уже успели убрать ограждающий арену барьер.

Не доходя десятка локтей до группы сидящих людей, оруженосцы упали на колени и распластались ниц перед повелителем правоверных, вынуждая юношу сделать то же самое.

– Эмир Аль-Хакам разрешает тебе подняться, воин! – прозвучали слова распорядителя игрищ.

Масуд не заставил себя ждать и молниеносно выпрямился во весь свой гигантский рост, быстрым и внимательным взглядом исподлобья охватывая расположившихся перед ним людей. От него не укрылись явное любопытство в глазах эмира, спрятанная в бороде Абу-Сирхана ироничная улыбка и неподдельный испуг на лице Басимы.

Боковым зрением юноша заметил, как эмир движением руки подал кому-то знак, и тут же толпа оруженосцев снова облепила Масуда со всех сторон. Он устало прикрыл глаза и почувствовал, как на него надевают лёгкую