Герольд поднял вверх руку, требуя тишины.

– Наш повелитель эмир Аль-Хакам, да хранит его Аллах, установил новые правила на второй день игрищ. Слушайте их внимательно!

Он выждал значительную паузу, а когда народ начал уже терять терпение, продолжил:

– Все восемь бойцов, ставших победителями первого дня, будут разбиты на пары с помощью жребия. Я сам сделаю это. Честно и справедливо. Вот здесь, на столе, лежат восемь мечей. Видны только их рукояти, которые по приказу эмира оружейник сделал одинаковыми. Лезвия мечей спрятаны под толстыми шкурами, и невозможно понять, какой они формы.

– И в чём тут подвох? – прозвучал со стороны зелёных ворот чей-то пронзительный скрипучий голос.

– Под шкурами два ксифоса. Это мечи латинян, похожие на длинные и узкие листы дерева. Там же лежат два прямых франкских меча спата, два изогнутых арабских скимитара и два персидских шамшира. Каждый из бойцов подойдёт к столу и вытянет за рукоять меч. Те воины, у кого в руках окажется одинаковое оружие, будут сражаться друг с другом. Рукояти мечей по приказу эмира Аль-Хакама, да благословит Аллах его щедрость, усыпаны драгоценными камнями. Любой из этих мечей стоит целое состояние. Бойцы могут оставить их себе. Это подарок нашего великодушного повелителя! После проведенных схваток четверо оставшихся победителей выберут себе противника, снова вытаскивая оружие из шкуры.

Герольд перевёл дыхание и окинул долгим взглядом притихшую толпу зрителей.

– Каждая пара бойцов начинает конный поединок на копьях. Если у кого-то сломалось копьё и слуги не успели подать ему другое, он может сражаться мечом. Выбитый из седла боец может сражаться пешим. Проигравшим признаётся только тот, кто не может подняться с земли.

Распорядитель с лёгкой выжидательной улыбкой на лице повернулся в сторону эмира и, увидев его одобрительный кивок, продолжил свою речь, обращаясь к бойцам:

– Право выбора меча предоставим самым старшим и знаменитым воинам. Первым приглашаю непобедимого Магафура – телохранителя эмира Аль-Хакама, да поможет Аллах нашему повелителю во всех его деяниях! После него свой жребий определит доблестный Умар ибн Суайба, за ним неподражаемый телохранитель эмира Исхан. Затем выбор сделают орлы эмира Алиаскар, Каусар, Нугман и Саттар. Ну а молодому и ещё никому не известному Масуду придётся довольствоваться оставшимся мечом. Повлиять ни на что этот юноша уже не сможет.

Не успел герольд закончить свою речь, как к столу по очереди начали подходить бойцы.

Неподвижно стоящий в задумчивости Масуд неожиданно почувствовал пустоту вокруг себя и понял, что шеренги уже нет. Он остался один. Да и жеребьёвка закончилась. Беглого взгляда ему хватило, чтобы мозг зафиксировал сложившиеся пары поединщиков по тем мечам, что были в их руках. Умару ибн Суайба предстояло биться с Каусаром, Магафура ждал поединок с Саттаром, Исхан посматривал в сторону Алиаскара. По всему выходило, что Масуду выпал жребий сразиться с Нугманом. Следуя приглашающему жесту герольда, юноша подошёл к столу и взялся за единственную рукоять, выглядывающую из-под шкуры. Плавным движением он потянул её к себе, уже зная, что увидит изогнутый меч скимитар.

Распорядитель игрищ снова поднял вверх руку, призывая всех к тишине.

– Конные одиночные поединки начнём в обратном порядке – с молодёжи. Так будет всем интереснее! На арене остаются Нугман и Масуд! Да укрепит Аллах дух и силы ваши!

Усаживаясь в седло, надевая шлем и беря в руки оружие, юноша почувствовал, как привычная лёгкая дрожь начинает сотрясать всё его тело. На этот раз он решил не целиться в шлем сопернику, а просто, используя массу коня, своего тела и доспехов, сильным ударом копья в щит свалить противника на землю. Масуд уже в схватках первого дня успел оценить разные военные хитрости, которым его научил Сахир, а также помог их освоить.

Это, прежде всего, боевой конь.

Арабы очень ценили своих скакунов. Их лошади были быстры, как ветер, и грациозны, как дикие лани. Невысокие в холке, они имели длинную лебединую шею, хрупкое телосложение, крепкие сильные ноги и высоко посаженный хвост, который на бегу поднимался вверх. А большие влажные с поволокой глаза и круглые щёки подчеркивали всю эту неописуемую красоту.

Но Сахир посчитал, что для участия в игрищах Масуду нужен не резвый и горячий, а могучий и спокойный конь, способный выдержать вес юноши в полном боевом снаряжении, а при необходимости сбить грудью вражеского всадника. И такого коня ему доставили друзья-франки. Это был тяжеловоз, облагороженный примесью кровей чистопородных жеребцов. В холке он превосходил на целый локоть арабских коней и как нельзя лучше соответствовал росту и весу Масуда.

Вместе с гигантской лошадью доставили какое-то странное седло. Оно имело высокую и очень жёсткую заднюю луку, которая была ещё и шире обычной, что позволяло надёжно удерживать тело всадника. При посадке стремена опускали так низко, что человек, казалось, не сидел, а стоял в седле, обнимая ногами своего коня. Выбить его оттуда было очень сложно.

Арабы таких сёдел не делали. Их больше волновала подвижность всадника, возможность крутиться в разные стороны и рубить врага мечом сверху. А для этого стремена закрепляли высоко. Это позволяло воинам подниматься на них во весь рост, усиливая всем телом наносимые удары.

Он хотел посмотреть в сторону скамей, где сидели Абу-Сирхан и Басима, но усилием воли смог удержаться от этого. Ему не хотелось подвергать лишним волнениям самых близких для него людей.

Коротко взревели и тут же умолкли трубы. Герольд взмахнул рукой.

– Пошёл! – разнеслась далеко вокруг команда.

Мощные кони с двух сторон арены начали свой разбег.

Масуд резко наклонился вперёд, опираясь задней поверхностью бёдер на высокую луку, прикрыл тело щитом и выставил вперёд копьё, удерживая его под мышкой. При этом хват правой руки оказался почти на локоть дальше к концу древка, чем в обычной схватке. Этому его тоже научил Сахир. За счёт таких действий копьё оказывалось как бы длиннее, чем у противника, и при столкновении удар происходил на мгновение раньше.

Послушный твёрдой руке юноши, гигантский конь стремительно перешёл в галоп, привычно пропуская встречного всадника справа от себя. А тот, похоже, и не возражал против этого. Сталкиваться на показательных боях «лоб в лоб», рискуя жизнью, никому не хотелось.

Чудовищная сила удара копья Масуда пришлась точно в центр чужого щита, а копьё противника лишь скользнуло по плечу юноши.

Казалось, что чья-то гигантская рука вырвала Нугмана из седла и швырнула на землю.

Проскакав по инерции под рёв толпы