– Какое-то вино со странным вкусом.

– Вот о его вкусе утром многие говорили. Это дорогое заморское вино в бочонках ярл Харальд много лет хранил на день свадьбы дочери. Об этом знали все. Как только открыли бочонки, мужчины и женщины дружно набросились на вино. Слуги не успевали разливать его в подставленные рога. Я больше люблю пиво, поэтому вино не пил и видел, что происходило с людьми. После нескольких глотков они начинали улыбаться, смеяться, а потом беспричинно хохотать. Ноги у них отнимались, и они не могли сдвинуться с места, а потом засыпали за столом или падали где попало.

– Ну и что, так было всегда! На любом пиру гости напивались, а слуги растаскивали их по лежакам. – Великан с недоумением смотрел на Бейнира.

– Как и ты, Клепп, я побывал в разных странах. Там пьют из чаш, кубков и даже глиняных кружек. У нас же наливают вино в рог, который нельзя поставить на стол, не выпив всего содержимого. Мы пьём много, сам знаешь! Но я никогда не видел, чтобы все наши викинги и их женщины напивались так быстро!

– Значит, дело в вине?

– Выходит, в нём. Возможно, от долгого хранения оно стало каким-то необычным.

– Пока ничего нового мы от тебя не узнали! – Великан пожал могучими плечами. – Что было дальше?

– Ярл Харальд, все его гости и домочадцы уснули.

– А ярл Эйнар?

– Он тоже уснул в своём кресле, так и не добравшись до супружеского ложа. Не спал только ты, Клепп.

– А я, где была я? – Мэва привстала со своего места, как-то излишне растерянно глядя на бородача.

– Ты выпила немного и сама смогла добраться до спального отсека своего отца в конце залы, который он отдал молодым. – Бейнир замолчал.

– Продолжай, почему остановился?!

– Ненадолго я выходил из дома, а когда вернулся, спали все. Даже слуги, они тоже попробовали вина. Не было только тебя, Клепп!

Теперь уже приподнялся со своего места великан.

– Дальше! – Голос его предательски дрогнул.

– Я нашёл Клеппа рядом с тобой, Мэва. Вы оба были голые, пьяные, и, по всему видно, между вами всё уже произошло. Что мне оставалось делать? Если бы утром вас нашли вместе, резни было бы не избежать. Вы могли опозорить себя, двух ярлов и жителей обоих фьордов.

– Что же ты сделал, Бейнир? – Клепп уже перешёл на шепот.

– Поступил так, как посчитал тогда нужным! Я отнёс Мэву в её прежний спальный отсек, а тебя, Клепп, одел и оставил на месте. Да и не смог бы я тебя, такого огромного, с места сдвинуть. А чтобы совсем не было никаких подозрений, лёг спать рядом с тобой. Помнишь, как утром над нами потешались все жители посёлка, а потом ещё долго хихикали даже дети?

– Так, значит, Антон – мой сын? – вопросом на вопрос ответил великан.

– Но почему вы так уверены, что Антон не сын ярла Эйнара? – вступила в разговор Мэва. – Неужели вы знаете это лучше, чем я, его жена?

– За твоим сыном я долго и пристально наблюдал. Чем старше Антон становился, тем больше походил на Клеппа. И не только ростом, фигурой, движениями. Неужели ты не видела, Мэва, что у них у обоих между переносицей и правым глазом прячется маленькая-маленькая родинка. Меня иногда охватывал страх, что ярл Эйнар заметит её.

– Ты прав, Бейнир, такая родинка у Антона есть. А у Клеппа…

– Мало нашлось бы смельчаков, готовых долго и открыто глядеть ему в лицо. Его боялись все. Ты сама смотрела когда-нибудь? Сомневаюсь. А вот ярл Эгиль, оказывается, исподтишка хорошо разглядел обоих. И за мной, похоже, тоже наблюдал. И всё понял!

– Как же нам с Мэвой быть теперь? – В глазах великана застыла такая тоска, что Бейнир не задумываясь ответил:

– Оставьте всё, как оно есть, боги сами решат за вас!

Он поспешно встал и направился в сторону высокого земляного кургана, оставляя наедине мужчину и женщину, сидящих у костра. Таких разных и далёких во всем, кроме чувств и мыслей о сыне.

Теперь уже общем для них сыне.

Глава 55

Одна за другой лодьи повернули вправо, направляясь по основному руслу Вины в сторону Холма, оставляя по левому борту протоку и посёлок Угоре на её высоком берегу. Попутный ветер и течение реки стремительно приближали их к виднеющейся вдали громаде крепости, утопающей в зелени деревьев.

Щурясь на солнце, князь Буривой пытался разглядеть далёкий форпост своей бескрайней страны, в котором никогда ещё не бывал, но знал о нём почти всё. Недаром же правящий этим краем сводный брат Кагель слал ему подробные послания о здешней жизни, своей же рукой на бересте писанные. Скопилось таких грамот много, и князь, таясь от Боруты, частенько раскладывал их на большом дубовом столе и перечитывал, вдумываясь в каждую фразу Кагеля. Нет, не всё знал его ближний боярин! Не ведал и того, что переписку тайную братья вели давно, готовились к большой войне с викингами, данами, свеями и другими пришлыми варягами, которым не давали покоя богатства Биармии. Оба уже договорились, что, как только придёт пора, огромная армада лодий князя Буривоя с десятками тысяч воинов приплывёт к варяжским берегам и с огнём и мечом пройдёт по странам врагов, навсегда обескровив их и отвадив от походов на Вину. Думали братья и о том, чтобы очистить от этих разбойников и пиратов Варяжское море.

– Держи правее! – разнёсся над водой голос стоящего на носу княжеской лодьи воеводы Станимира, обращённый к кормчему.

Эти слова снова воскресили в памяти князя Буривоя образ Милены. Но не той простоволосой девчонки с дерзким и насмешливым взглядом, а пусть и юной, но уже серьёзной и враз повзрослевшей жены княжича и матери его малолетнего сына Гостомысла.

С огромным трудом удалось тогда ему уговорить деда дать своё благословение на женитьбу на дочери племенного вождя Родолюба.

Нет, не такую невесту намеревался князь подобрать внуку – единственному наследнику своей гигантской страны. Заключить союз с властелином Гардарики и Биармии князем Волемиром через его внука почли бы за великую честь правители Европы и Азии. Но князь, будучи более воином, нежели политиком,