А потом неожиданно появился ярл Эйнар. Тоже молодой и красивый. Да ещё богатый. Что в нём было такого, чего она не увидела в ярле Эгиле? Может, гордо вскинутая вверх голова, чувство превосходства над окружающими людьми и какая-то таинственная сила внутри него, заставляющая всех беспрекословно подчиняться. И ведь действительно такая сила была! Она постоянно следовала за спиной ярла. Имя ей было Клепп. Воин-берсерк. Великан. Несокрушимая скала. На всём побережье берсерков насчитывалось не больше, чем пальцев на одной руке. Но среди них равных Клеппу не было. Это он позволил ярлу Эйнару считать себя непобедимым и неуязвимым.

Мэва тяжело вздохнула и снова посмотрела на мёртвого гиганта.

Теперь женщина понимала, что только благодаря Клеппу никто из соседних ярлов не осмеливался грубо разговаривать с её мужем или перечить ему, не говоря уже о том, чтобы открыто враждовать с ним. Она и сама как-то незаметно попала под влияние этой необузданной силы и жестокости, так почитавшейся у викингов.

От своего отца Мэва знала, что после её свадьбы ярл Эгиль в страшном гневе приплыл к нему во фьорд и наговорил много глупостей. Даже хотел вызвать ярла Эйнара на поединок. Вот только тот мог отказаться и выставить вместо себя бойца. Похоже, ярл Эгиль так и не решился это сделать. Он прекрасно знал, что биться ему придётся с Клеппом.

Мэва вдруг отчётливо вспомнила, как лежала на палубе драккара со связанными руками, а над ней стоял ярл Эгиль. И хотел говорить с ней. А она… снова оскорбила его, назвав трусом, который испугался вызвать ярла Эйнара на смертный бой! А кто бы не испугался?

К горлу подкатил комок, заставляя женщину зайтись в сильном кашле.

Лишь только спазмы прекратились, как в памяти поплыли картины воспоминаний о встрече с ярлом Эгилем во фьорде и в доме ярла Эйнара через много-много зим после расставания. Он весь вечер не спускал с неё глаз. Своим женским чутьём Мэва понимала, что ярл по-прежнему любит её. И только присутствие берсерка останавливало его от проявления чувств и решительных действий. Она отчётливо вспомнила, как громадная фигура Клеппа бесшумно возникла тогда позади, словно ограждая Мэву от любой опасности. А он ведь не был её телохранителем!

— Клепп! Снова Клепп! — тихонько прошептали губы женщины. — Значит, ты тоже любил меня? Как жаль, что я так поздно всё поняла!

— Что ты говоришь, мать? Я не слышу! — над ней склонился Антон.

Мэва повернула заплаканное лицо к сыну и встретилась с ним взглядом.

— Тебе нужно знать, Антон, что это из-за меня погибло так много людей!

— Война началась не из-за тебя! Всему виною ярл Эгиль, который предал нас!

Женщина решительно покачала головой:

— Ошибаешься, сын! Это я предала его и вышла замуж за ярла Эйнара! Хотя должна была дождаться ярла Эгиля из похода. А потому он имел право мстить нам!

— Но ярл предал моего отца! — юноша начал не на шутку злиться.

— Ярл Эйнар тебе не отец! — Каждое её слово, сказанное почти шёпотом, острой стрелой вонзалось в сердце юноши.

— Что? — Ноздри Антона раздувались, мышцы тела одеревенели. — Кто? — только и смог выдохнуть он.

— Клепп! — едва слышно произнесла Мэва.

— Но почему? Как это может быть? — голос юноши дрожал, слова с трудом слетали с языка.

— Так уж случилось.

— Кто ещё об этом знает?

— Теперь уже многие! Ты сын князя Врана и племянник князя Гостомысла!

— А чей тогда сын Альрик?

— Он сын ярла Эйнара!

— Я запутался и уже ничего не понимаю! Прошу тебя, объясни мне, что происходит!

— Не спрашивай меня больше ни о чём, Антон! Князь Гостомысл скоро соберёт воевод и вождей на совет. Мы с тобой возьмём Бейнира и тоже туда придём. Тогда всё узнаешь. А пока позволь мне побыть одной!

Мэва отвернулась от сына и положила руку на плечо Клеппа.

Крупная слезинка скатилась по щеке женщины и упала на покрытую шрамами и ожогами кочковатую голову мёртвого берсерка. Человека, прошедшего длинный и тяжёлый путь воина. Самого лучшего воина в тех странах, где он когда-либо жил.

И погибшего от руки женщины, которую, возможно, тоже любил.

Матери своего сына.

Глава 60

Стоило лишь прикрыть глаза, как события минувшего дня начинали проплывать перед глазами.

В мельчайших подробностях он помнил, как на Антона надвигался великан с двумя мечами в руках. Таких огромных и мощных воинов видеть ему ещё не приходилось ни в дружине княжьей, ни в самом Новогороде. Холодок побежал по спине, лишь только представил, что сам мог оказаться супротив такого гиганта. Нет, трусом он себя не считал, но быть на месте молодого викинга совсем не хотел. Рослав уверовал в силу и воинское искусство Антона после встречи с ним в посёлке Варга, вот только при виде Врана сомнения одолели Рослава. Неужели кто-то сможет победить такого гиганта?

Неподдельное чувство восхищения охватило его при виде великолепного владения оружием этих двух воинов. И вместе с тем ужас от нелепой и страшной смерти вождя викингов на поединке, а также жалость к Антону, невольно ставшему причиной гибели собственного отца, объяли всё существо молодого человека. Стоя тогда неподалёку от князя Гостомысла, он отчётливо слышал всё, что переводил толмач Стоян. Это совершенно не укладывалось в голове Рослава, преследовало и мучило его.

Неожиданно поток мыслей снова переключился на Бажену.

Не мог, ну никак не мог юноша позабыть её!

Волей-неволей, в который уже раз он мысленно возвращался в тот день, когда хотел сжечь заживо Зоремира и Бажену на стогу сена. Хорошо ещё, что никто не погиб в огне.

А вот гнев бабки был страшен! Суд праведный затевать она не стала, не захотела срам на люди выносить, а в тот же вечер собрала подле себя старосту посёлка Кужела, вождя воинского Здышко, люди которого несли стражу в округе, и главных ватажников, кои промыслы разные в округе устроили. Поведала им о коварстве и зле, что девка с парнем удумали с её внуком совершить. И ведь не шуточное дело — убийство было затеяно. Но и с другой стороны — Рослав чуть было сам их не сжёг. Потому решать надлежало сообща, как молодёжь наказывать следует за поступки глупые, но страшные.

Позвали Бажену и Зоремира, посадили на лавку у стены, а