"После пешего осмотра города мы берём мотор до Никитского сада. Нас сопровождает товарищ З., видный большевик, который, представившись, вежливо спросил, может ли он к нам присоединиться. Он объездил весь мир, возглавлял Амторг76 на западном побережье и провёл весь прошлый год в Маньчжурии. Весьма обаятельный парень. Мы поднимаемся в горы. Окружающие нас со всех сторон пейзажи прекрасны. Море имеет бирюзовый цвет. Дорога петляет, наш шофёр постоянно сигналит, и за каждым поворотом открывается новый, ещё более восхитительный вид. Но потом, как всегда в России, когда всё вроде идёт идеально, но что-то неизбежно случается, у нас спускает колесо. Пока наш шофёр устраняет неполадку, мы с товарищем З. вылезаем размяться. Обсуждаем политику и социализм, Японию и выборы Рузвельта. Он умный малый. Читал лекции в Калифорнийском университете и Оксидентал-колледже. Мы возвращаемся к авто. Колесо поменяно, и мы едем дальше. После продолжительных обсуждений красот Крыма и восточных и тропических растений у нас вновь проблема с шиной. Мы идём пешком в Никитский сад, имеющий одну из красивейших на свете ботанических коллекций. Тут растут банановые деревья, бамбук, мимоза, всевозможные папоротники, величавые и роскошные, устремлённые в небо кипарисы, кактусы и пальмы. Мы останавливаемся у пруда с золотыми рыбками. Ирина бранит меня, что я обсуждаю с З. политику, когда вокруг нас столько красоты. Мотор поджидает нас у выхода. Взглянув ещё раз на раскинувшееся в нескольких милях под нами спокойное мерцающее море, на играющих дельфинов и на прекрасный сад, мы грузимся в авто. Оно взбирается ещё выше на гору, откуда открывается волшебный вид на Никитский. Товарищ З. предсказывает, что нас ждёт ещё один прокол, но я говорю, что нет – двух вполне достаточно. Мы прибываем в Массандру, построенную в 1894-ом году Александром III. Мы проходим мимо дворца, чтобы посетить один из крупнейших в мире винных погребов. Отличный выбор. В нём семь подземных туннелей, каждый имеет длину сто сорок метров, находясь на глубине в пятьдесят. Они заполнены бочонками, бочонками, бочонками – от одного конца до другого, и между ними проложена крошечная железная дорога, по коей мы и топаем. Есть большие бочонки и маленькие, а также столь гигантские, что вмещают тысячу вёдер, или двенадцать тысяч децилитров. И местные специалисты изготовили для розлива вина собственный ленточный конвейер, а также наклеивающие этикетки механизмы и насосное оборудование, которое перекачивает вино из огромных чанов в бочонки меньшего размера для последующей отправки. Здесь десятки таких необъятных чанов, двадцать футов в высоту и двадцать футов в диаметре77. И ещё есть исполинский закрытый бак, тоже полный вина, размером с бассейн для купания. Мы входим в дегустационный зал. Садимся, и нам приносят на пробу пять сортов вина: (1) Рислинг, белый и кислый, (2) Портвейн, (3) Шато-Икем, (4) Мускатель Розовый, (5) Мускатель Чёрный и (6) виноградный сок (напоследок). Мы с товарищем З. выпиваем все наши пять бокалов и бокалы наших девушек, а потом обсуждаем политику. Он становится всё более интересным и рассказывает смешные истории о своих путешествиях по Америке. Нам делается чертовски весело, и я записываю свои впечатления о Массандре в книгу для посетителей. Мы перемещаемся в 'библиотеку', но вместо книг я обнаруживаю живой каталог всех вин. Представлены бутылки с 1775-го и по сегодняшний день. Здесь есть три бутылки коронационного вина Александра III, на которых все его гербы и двуглавый орёл. И есть вина из Нового Света, вина Голицына, включая даже старые экземпляры столетней выдержки78. Их можно купить по пятьдесят долларов за бутылку. Мы возвращаемся к автомобилю. Снова идёт дождь, но ведь весь день погода была хорошей, да к тому же благодаря вину кому теперь до этого есть дело. Затем начинается снег, а позже – и град. Россия никогда и ни в чём не знает полумер, даже в погоде. Мы оглядываемся на хранящую подземные сокровища Массандру и, делая виражи и спускаясь под гору, мотаем обратно в Ялту. Воздух здесь такой мягкий, какой я не ощущал со времен Гонолулу. Мы возвращаемся в гостиницу (я выиграл пари насчёт проколов), прощаемся с З. и отправляемся обедать. Только что прибыла делегация норвежских рабочих (шестнадцать персон), и те следуют за нами в 'Пектопах' (так я читаю надпись 'Ресторан', написанную русскими буквами). Мы поглощаем закуски (холодная рыба, огурцы, помидоры), борщ, жареную рыбу, картофель и чай. Есть и русский десерт под названием кисель, который я не люблю, а Ирина обожает. По вкусу он напоминает касторку. Когда мы оставляем ресторан в полное распоряжение норвежцев, дождь переходит в ливень. Я покупаю много сигарет, так как завтра мы отправляемся в Севастополь и дальше на север и я хочу быть уверенным в своих запасах. Мы идём с З. в кино две мили по тёмным улицам. Дождь прекратился. Картина повествует о временах Екатерины II и показывает восстание казаков против их помещика. Весьма захватывающая, но не слишком удачная лента. Съёмка примитивна. Мы возвращаемся в гостиницу, время от времени сбиваясь с пути и спотыкаясь о грязевые ямки. Мы зовём З. поужинать с нами, но тот отказывается. Мы желаем ему сладких снов и прощаемся. В полночь мы заканчиваем трапезу".

Дневник Вика прекрасно описал тот день, пробудивший во мне множество болезненно ярких воспоминаний. В Никитском саду я поискала огромную сосну, под которой мы с мамой были сфотографированы вместе во время нашего последнего пребывания в Ялте, нашла её и встала в той же самой точке, где нас запечатлел бродячий фотограф. И куда бы мы ни пошли, эти старые видения оживали и обступали меня со всех сторон. Солнечный свет и удивительное тепло этой южной зимы, насыщенный запахами тропический воздух, величественные гранитные горы с пушистыми, наползающими на них с севера облаками, тихое серебристо-голубое море, татарские поселения с красными крышами, длинные белые дороги, цветы, раковины, блестящий кварц и горный хрусталь – всё это воскресило во мне первые впечатления детства, впечатления, полные очарования, таинственности и красоты, тесно переплетённые с легендами из греческой мифологии, которые мне рассказывали моя мама и гувернантка. И я представила себя ещё совсем