Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101

Генрисон покачал головой:

– Ни единого.

– Родичи знать не знают, где его схоронили… – горько вздохнул Стюарт. – Самая жуть-то в чем: не упадет на могилку ни цветка, ни слезинки.

– Я слыхал, еще во времена войны с Конфедерацией солдаты пришивали на форму бирки с именем и названием места, откуда они родом, – сказал Генрисон. – Это чтоб родные могли узнать, что с ними сталось.

Снайпс, который осторожно разворачивал мокрую газету, стараясь не порвать тонкие страницы, подтвердил его слова кивком.

– Чистая правда, – заявил он. – Так мы узнали, где похоронен мой дед. Его убили в Теннесси, когда он сражался за сторонников Линкольна. Закопали прямо там, где упал, – но мама хотя бы узнала, где он упокоился.

– В твоей газете что-нибудь пишут про Харриса? – спросил Росс.

Бригадир аккуратно распластал на коленях широкие крылья газеты.

– Есть такое. Здесь говорится, окружной коронер все еще имеет наглость называть смерть Харриса несчастным случаем, и это после статьи редактора Уэбба о том, что коронер давно на содержании у Пембертонов.

– Поневоле задумаешься, кто следующий, верно? – усмехнулся Генрисон.

– Не удивлюсь, если окажется, что со своей статейкой Уэбб поднялся на пункт-другой в черном списке, – сказал Росс. – Будем надеяться, в его доме нет второго этажа, иначе тоже может загреметь с лестницы, как Харрис.

Мужчины замолчали. Развернув клеенку, спасавшую от сырости Библию, Стюарт углубился в чтение. Росс, порывшись в кармане, достал табачный кисет, но, вынув бумагу для самокруток, обнаружил, что та вымокла не меньше газеты Снайпса. Генрисон, также рассчитывавший покурить, обнаружил и свои бумажки в негодном состоянии.

– Я-то надеялся хоть на минуту одарить свои легкие теплом и сухостью, – пожаловался Росс.

– Даже в такой промозглый денек человеку нужно полагаться хотя бы на маленькую поблажку, – поддакнул Генрисон. – У тебя нет при себе бумаги, Стюарт?

Тот покачал опущенной над книгой головой.

– А как насчет пары страниц из твоей Библии? – поинтересовался Росс. – Отличная вышла бы бумажка для сигареты!

Стюарт недоверчиво покосился на товарища.

– Это же святотатство.

– Я же не прошу вырвать что-нибудь важное, – попытался уговорить его Росс. – Мне сойдет и пара страниц, где перечислена сотня-другая тех и этих, породивших того-то и сего-то. Ты и скучать не станешь по этой публике.

– И все равно так нельзя, – с сомнением протянул Стюарт.

– А я бы счел это поступком истинного христианина, – возразил Генрисон. – Тем самым ты протянешь руку помощи двум несчастным, которым страсть как охота покурить.

Стюарт повернулся к Снайпсу:

– Что скажешь?

– Ну… – начал бригадир. – Ученые мужи уж много лет твердят, что в этой книге можно подобрать основание любому поступку, поэтому я считаю, что можно искоренить тот стих, который противоречит всем прочим.

– И какой же именно? – переспросил Стюарт.

– Может, «возлюби ближнего своего»? – мигом подсказал Генрисон.

Прикусив нижнюю губу, Стюарт погрузился в раздумья. Миновала почти минута, прежде чем он обратился к Книге Бытия, пошуршал немного страницами и осторожно вырвал парочку из них.

Назавтра, в воскресенье, Пембертоны оседлали коней, чтобы совершить прогулку по склонам горы Шанти. Пембертон не был в восторге от этой идеи, но, поскольку Серена полагалась на его компанию, безропотно последовал за ней к конюшне. Накануне утром один из пильщиков погиб из-за оборвавшегося троса, и на выезде из лагеря супруги повстречали похоронную процессию, которая направлялась к кладбищу, где среди заросших колючим бурьяном пней ждала разверстая могила. Во главе скорбящих шагал юноша с черной повязкой на рукаве, несший трехфутовый дубовый крест. За ним следовали гроб на плечах у двух дюжих лесорубов и женщина во вдовьем трауре. Шествие заключали преподобный Болик и еще с десяток мужчин и женщин. Двое рабочих несли лопаты, по-военному прижатые к правому плечу, а преподобный держал перед собой увесистую Библию, чей черный переплет был воздет к небу, словно споря со слепящими лучами солнца. Последними шли женщины с яркими полевыми цветами в руках. Медленно продвигаясь вперед по начисто вырубленной долине, похоронная процессия напоминала стайку чудом выживших беженцев.

Западная тропа, по которой поднимались Пембертон и Серена, делалась все круче, а воздух быстро редел. Через час супруги одолели последнюю петлю маршрута, приведшую их на вершину Шанти. На протяжении всего подъема сюда оба не пытались заговорить и теперь в том же безмолвии озирали раскинувшиеся под ними долину и хребты, оценивая, сколько леса еще предстоит вырубить.

– То, что сделал Харрис… Его поступок был необходим как напоминание, – наконец нарушила молчание Серена.

– И о чем он нам напомнил? – спросил Пембертон, все еще глядя вниз на долину.

– О том, что другие могут сделать нас уязвимыми, и чем раньше с этой уязвимостью будет покончено, тем лучше.

Встретившись с женой глазами, Пембертон различил в ее взгляде непоколебимую уверенность, словно иная точка зрения была не просто ошибочной, а невозможной. Серена похлопала арабского мерина по бокам и отъехала на несколько шагов проверить, надежно ли впился в пень гикори стальной трос. Пембертон продолжал смотреть вниз, на лагерь. Солнце в полную силу било по железнодорожным путям, и сталь рельсов сверкала в его прямых лучах. Уже скоро настанет пора убирать рельсы, начиная с расходящихся дальше веток и отступая все дальше назад, – вырвать из этой земли все то, что они в нее вбили.

«Помните, я вас предупредила», – сказала ему миссис Лоуэлл в тот первый вечер в Бостоне. Позже Серена призналась: она пришла только потому, что слышала, будто на вечеринку явится молодой лесопромышленник по фамилии Пембертон. Наведя справки у людей, занятых этим бизнесом, она посчитала, что будет нелишним потратить время на знакомство. Вскоре после того, как миссис Лоуэлл представила их друг другу, Пембертон с Сереной отделились от остальных и до полуночи беседовали на веранде, а затем он проводил ее до дома, к квартире на Ревир-стрит, где остался до утра. «А ты не боялась в тот первый вечер, что я сочту тебя гулящей девкой после такого дерзкого поступка?» – дразнил потом жену Пембертон. «Ничуть, – был ответ. – Во мне гораздо больше веры в нас обоих». Ему вспомнилось, что Серена молчала, отпирая квартиру. Просто вошла внутрь, оставив дверь открытой, и лишь в прихожей оглянулась. Тогда, как и сейчас, обоими владела абсолютная уверенность в том, что Пембертон обязательно последует за ней.

Пока супруги держали обратный путь, на вершинах западных хребтов померкли последние лучи солнца. Вершину Шанти овевал свежий ветерок, но по мере спуска воздух делался все более застойным и влажным. На кладбище оставался единственный рабочий, который методично бросал последние комья грязи на холмик свежей могилы.

Пембертоны поужинали в задней комнате здания конторы – в одиночестве, как

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101